В январе Нового Года я бы не стал покупать акции, ибо много неприятных аспектов будет. Главный - энто ретроградный Меркурий, да и соединение Марса с Сатурном (с 27/12) - тоже не фонтан. К тому же Сатурн разворачивается взад (с 31/12 , ретро). Получается шо Марс даст ему пинка в нужном направлении.НО, есть одно большое НО ... в феврале-марте 2009 года. Юпитер соединится в это время с Нептуном в знаке Водолея (управитель знака Уран). Уран у нас будет находится в Рыбах (управитель знака Нептун и Юпитер). Таким образом, это можно трахтовать как мощнейшее соединение, которое даст мощнейший импульс для роста в первую очередь нефти (Нептун рулИт), золоту и др.комодам. А затем и акциям. Примерно до мая месяца будет хороший раллий. Хреново будет только американьскому доллару! Пендосо-экономика перейдёт из фазы дефляции в фазу ГИПЕРИНФЛЯЦИИ. Но на это никто не обратит внимание, все уже поверят в светлое будущее, и что кризис миновал. Как вдруг, откуда ни возьмись... вторая серия: ОБВАЛ-2. (Про Уран-то все уже забудут, а он неожиданно напомнит о себе) Причём падение будет более впечатляющим, чем в 2008 году. К августу американское правительство озадачится резким падением нацвалюты, и начнёт повышать процентные ставки, а также увеличивать налоги. Обама из-за этого резко упадёт в глазах своих избирателей, и превратится из национального Спасителя в бюрократа и душегуба. И погрязнет экономика США (а затем и весь мир) в политических и финансовых скандалах, и начнётся после этого рецессия на многие годы (3-5 лет). Кто не помнит историю, советую есчо раз освежить память и почитать о кризисе 30-х годов прошлого столетия! Всех с наступающим Новым Годом!Счастья и процветания, а главное мудрости в своих поступках!
Paganini; 27.12.2008
2008/12/24
Грубо говоря, американскими банками вводится правило обязательного страхования риска кредитования, цена которого перекладывается на заемщика. Что-то вроде нашего ОСАГО, только для банковского кредита. Закономерность этих изменений очевидна, ибо они являются логическим продолжением предыдущих действий по изменению правил финансовой игры. Поскольку «математическая фальсификация» фин.отчетности сегодня, фактически, легализована, любая банковская деятельность, связанная с оценкой реальных рисков, становится, попросту, бессмысленной, так как больше нет объективной информации для такой деятельности. В связи с этим, банки просто перекладывают задачу оценки рисков целиком на рынок CDS, а сами превращаются в обыкновенные примитивные ссудные кассы, распределяющие деньги, создаваемые ФРС, крупным потребителям финансов. На первый взгляд это типично либеральное решение проблемы: если не можешь решить задачу сам, переложи ее решение на рынок – пусть «рука рынка» как-нибудь все разрулит, однако этот либерализм – поверхностный. Все дело в том, что на сегодняшний день все главные эмитенты CDS, – выжившие перепрофилировавшиеся американские инвестбанки и страховые компании (AIG и проч.), фактически, банкроты, поддерживаемые на плаву ФРС США.
Если у вас есть неликвидный актив, достаточно купить на него CDS, чтобы оценивать его вне контекста ситуации на рынке – ответственность за такую оценку покрывается страховкой. Именно широкие злоупотребления этим инструментом, в частности, при оценке американских ипотечных активов, породили нынешний кризис, однако вместо того, чтобы выйти из кризиса честно, то есть отказавшись от старых правил, обанкротив всех, кто ответственен за выпуск кредитно-дефолтных свопов, было принято бесчестное, но вполне предсказуемое решение – в очередной раз узаконить болезнь.Новые правила кредитования, продвигаемые американскими банками, ставят точку в завершении того переходного процесса, которым был наблюдаемый сегодня кризис, и в этом смысле можно констатировать, что кризис близок к концу, хотя самые тяжелые последствия кризиса, безусловно, еще впереди. Скажем так, очередная «финансовая революция» свершилась, но «финансовая война» еще впереди.
Если у вас есть неликвидный актив, достаточно купить на него CDS, чтобы оценивать его вне контекста ситуации на рынке – ответственность за такую оценку покрывается страховкой. Именно широкие злоупотребления этим инструментом, в частности, при оценке американских ипотечных активов, породили нынешний кризис, однако вместо того, чтобы выйти из кризиса честно, то есть отказавшись от старых правил, обанкротив всех, кто ответственен за выпуск кредитно-дефолтных свопов, было принято бесчестное, но вполне предсказуемое решение – в очередной раз узаконить болезнь.Новые правила кредитования, продвигаемые американскими банками, ставят точку в завершении того переходного процесса, которым был наблюдаемый сегодня кризис, и в этом смысле можно констатировать, что кризис близок к концу, хотя самые тяжелые последствия кризиса, безусловно, еще впереди. Скажем так, очередная «финансовая революция» свершилась, но «финансовая война» еще впереди.
2008/12/21
Теория нефтяного пузыря
Некоторые эксперты (к их числу принадлежит известный финансист Джордж Сорос\George Soros) утверждают, что беспрецедентный рост цен на нефть - также не более, чем очередной биржевой пузырь. Однако и сторонники теории "нефтяного пузыря" не способны ответить на вопрос: когда он лопнет.Экономисты, скептически относящиеся к тому, что рекордный рост цен на нефть будет продолжаться долгое время, исходят из следующих фактов. К примеру, одним из популярных объяснений бурного подорожания нефти является рост спроса (особенно, со стороны Индии и Китая) и уменьшение предложения. Однако в мире не производится меньше нефти, чем ранее. Так, по данным аналитического отдела финансовой компании Citigroup (называется Futures Perspective), в первом квартале 2008 года производство нефти в мире выросло на 2.5%, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. В свою очередь, объемы потребления нефти выросли лишь на 2%. По данным этого анализа, темпы добычи нефти в 2008 году будут только возрастать (на 3.3% - 4.1%), в то время, как объемы потребления вырастут весьма умеренно - на 1.6%. Следовательно дефицита "черного золота" на мировом рынке ныне не наблюдается и в ближайшем будущем не ожидается.Более того, по данным компании Sempra Metals, которая торгует сырьем, на волне бурного подорожания нефти во многих государствах мира объемы потребления нефти начали снижаться. Это отмечено в США и многих странах Западной Европы. Аналогичный процесс отмечен и в Китае, который считают одним из главных "виновников" нефтяного подорожания: в начале 1990-х годов потребности Китая в нефти увеличивались на 10% в год, ныне - на 6%. Известный британский экономист Майкл Линч\Michael Lynch, который специализируется на анализе рынка нефти, подчеркивает, что за последние годы объемы производства нефти выросли весьма значительно: если в 1990-е годы предложение превышало спрос на 1.5 млн. баррелей в день, то ныне - на 3 млн. баррелей. Политические факторы также играют значительную роль в формировании цен на нефть. Однако скептики утверждают, что их значение также преувеличено. В последние месяцы цена на нефть резко повышалась после таких событий, как волнения в Нигерии, появления слухов о возможной войне с Ираном или угроз харизматичного президента Венесуэлы. Однако ни один из данных факторов не был реальной новостью: волнения в Нигерии происходят с завидным постоянством, трения с Ираном продолжаются много лет, а Уго Чавес постоянно делает громкие заявления.Институт Бейкера\Baker Institute for Public Policy утверждает, что те многие "факторы риска", которые сегодня повышают цены на энергоносители, в реальности не особо угрожают глобальной стабильности. Анализ факторов, которые могут привести к таким последствиям, как установление нефтяных эмбарго, вооруженные конфликты за источники энергии и пр., показывает, что вероятность катастрофического развития событий крайне мала. "Ресурсные войны" и эмбарго недавнего прошлого имели место в иные исторические эпохи - в частности, происходили во время Холодной войны. Ныне ситуация в мире кардинально изменилась, невообразимо выросла свобода торговли и уровень связей в мировой экономике. Исходя из этого, делается вывод, что "катастрофические сценарии", которые частично являются причиной рекордного роста мировых цен на нефть и газ, во многом являются лишь плодом воображения трейдеров и позитивно отражаются лишь на кошельках продавцов нефти. Еще одним фактором, влияющим на рост цен на "черное золото", называют снижение курса доллара. Именно эту причину упомянул на слушаниях в Конгрессе США\US Congress руководитель крупнейшей нефтяной компании Exxon Mobil. По данным Федеральной Резервной Системы США\Federal Reserve, за период с 2002 по 2008 год американский доллар подешевел более, чем на 30%, по отношению к основным мировым валютам. Однако за этот же период времени нефть подорожала от $35 до $110 за баррель (по состоянию на март 2008 года, ныне она еще более подорожала) - то есть, в три раза. Экономический Mises Institute утверждает, что одной из причин резкого роста стоимости нефти стала неуклюжая политика Федеральной Резервной Системы США, которая фактически провоцирует рост цен. Авторы этой гипотезы соглашаются с тем, что дешевый доллар, безусловно, частично ответственен за удорожание нефти, но его вина не абсолютна.Еще одним фактором, влияющим на цену на нефть, называется плачевное состояние экономики США и иных индустриально развитых стран - инвесторы и биржевые спекулянты перебрасывают свободные средства в сырьевые активы. По оценкам Центра Исследований Глобализации\Centre for Research on Globalisation, по меньшей мере, 60% нынешней цены на нефть обеспечено спекуляциями банков и финансовых компаний. Сторонники теории "нефтяного пузыря" доказывают, что этот факт точно подтверждает их гипотезу, поскольку "короткие" деньги приходят на какой-либо рынок на короткое время и под влиянием внешних факторов способны быстро его покинуть. В любом случае, какой может оказаться цена нефти после окончания нефтяного бума, не знает никто. В мае 2008 года на слушаниях в Сенате США\US Senate руководителей крупнейших нефтяных компаний попросили назвать реальную цену на нефть. Глава корпорации Shell заявил, что нефть должна стоить от $35 до $70 за баррель, глава BP America назвал цифру в $60, а глава ExxonMobil - $55 за баррель. Министр экономики, торговли и промышленности Японии заявил, что на основе "объективных факторов" возможно предположить, что цена барреля нефти должна составлять $60. Опрос компании Rasmussen Reports дал неожиданный результат: почти треть американцев (29%) поддержали бы национализацию нефтяной индустрии США. Против этого выступают 47%, у остальных 24% нет определенного мнения на этот счет. В США национализация проводилась крайне редко. Последний пример действий такого рода был отмечен совсем недавно: после терактов 11 сентября 2001 года была национализирована небольшая сфера экономики - частные подрядчики утратили право обеспечивать безопасность аэропортов, эти функции были переданы государственным структурам. Относительная популярность национализации нефтебизнеса, судя по всему, основана на широко распространенном убеждении, что рост цен на горючее вызван недостатками в работе энергетических компаний. Так, опрос службы Gallup показал, что большинство (60%) американцев считает действия нефтяных компаний главной причиной рекордного подорожания бензина. На втором месте оказалась Администрация США (49%), на третьем месте - государства-экспортеры нефти (46%). В свою очередь, нефтяные компании США доказывают, что по прибыльности они значительно уступают фирмам, действующим в иных сферах бизнеса. Так, по статистике Бюро Переписи Населения США\US Census Bureau, в 2007 году на каждый $1, вложенный в нефтяной и газовый бизнес, была получена прибыль в размере 8.3 центов. Тогда же инвесторы в предприятия, производящие табак и напитки, получили 19.1 центов на каждый вложенный $1, инвесторы в фармацевтическую промышленность - 18.4 центов, компьютерную индустрию - 13.7 центов. История показывает, что бурный рост цен на нефть рано или поздно сменяется падением. Так, 1970-е годы были периодом супердорогой нефти. В итоге, с 1973 по 1983 год потребление нефти в США сократилось на 13%. В 1986 году пузырь лопнул - нефть упала до уровня почти в $10 за баррель.-- 08.07.2008 http://www.washprofile.org/ru/node/7836
2008/12/19
Австрийская школа и теория кризиса
адекватная теория депрессий должна объяснить, почему экономика движется от одного цикла «бум–крах» к другому, без каких-либо признаков возможного перехода к той или иной разновидности плавного движения, или спокойного постепенного приближения к состоянию равновесия. В частности, теория депрессии должна объяснять гигантское обилие ошибок, которые возникают быстро и неожиданно в ходе экономического кризиса и тянутся через весь период депрессии вплоть до оживления. Кроме того, есть третий универсальный факт, который теория цикла должна объяснять. Бумы и крахи неизменно становятся гораздо более резкими и ощутимыми в «отраслях, производящих средства производства», то есть изготавливающих станки и оборудование, производящих промышленное сырье и сооружающих промышленные предприятия, нежели в отраслях, производящих потребительские товары. Вот еще одно обстоятельство из жизни экономического цикла, которое требует объяснения, и которое явно нельзя объяснить такими теориями депрессии, как популярная доктрина недопотребления: мол, потребители недостаточно тратят на потребительские товары. Ведь если во всем виноваты недостаточные расходы, тогда как же получается, что розничная торговля в последнюю очередь и в наименьшей степени впадает в какую-либо депрессию и что по-настоящему депрессия поражает такие сферы производства, как станкостроение, капитальное оборудование, строительство и добывающие отрасли? Как раз именно эти области переживают самый большой подъем в инфляционных фазах экономического цикла, а не те предприятия, которые обслуживают потребителя. Таким образом, адекватная теория экономического цикла должна объяснять гораздо более высокую амплитуду бумов и крахов в отраслях, производящих товары производственного назначения.
К счастью, правильная теория депрессии и экономического цикла все же существует, хотя и совершенно игнорируется в современной экономической науке. Она также имеет давнюю традицию в экономической мысли. Прародителями этой теории стали шотландский философ и экономист XVIII века Давид Юм, а также видный английский экономист начала XIX века, представитель классической школы Давид Рикардо. В первую очередь эти ученые заметили, что в середине XVIII века наряду с индустриальной системой возник другой важнейший институт – банковское дело с его способностью расширять кредит и денежную массу (поначалу в виде бумажных денег, или банкнот, а позднее в виде депозитов до востребования, или текущих счетов, которые подлежат немедленной оплате наличными). Именно в деятельности коммерческих банков эти экономисты нашли ключ к разгадке повторяющихся циклов, состоящих из расширения и сжатия, из бумов и крахов, так озадачивавших наблюдателей еще с середины XVIII века.
Рикардианский анализ экономического цикла выглядел примерно так: естественными деньгами, возникающими на свободном рынке, являются полезные товары – в основном золото и серебро. Если бы деньги этими предметами и ограничивались, то экономика в целом функционировала бы так же, как функционируют отдельные рынки: плавное приведение в соответствие предложения и спроса и, следовательно, никаких циклов из бумов и крахов. Но введение банковского кредита добавляет еще один – ключевой и разрушительный – элемент. Банки расширяют кредит и соответственно массу банковских денег в виде банкнот или депозитов, которые теоретически подлежат оплате золотом по первому требованию, но на практике, разумеется, это не так. К примеру, если банк располагает в своем хранилище 1000 унций золота и выпускает подлежащие немедленной оплате складские расписки на 2500 унций золота, то очевидно, что им было выпущено на 1500 унций больше, чем он способен возместить. Но до тех пор, пока не происходит согласованного «наплыва» требований к банку о произведении расчетов по этим квитанциям, его складские расписки функционируют на рынке как эквивалент золота, а следовательно, банк сумел расширить денежную массу страны на 1500 унций золота.
Таким образом банки начинают охотно расширять кредитование, поскольку чем больше они расширят свой кредит, тем весомее будет их прибыль. Это ведет к росту денежной массы в пределах данной страны – например, Англии. В связи с тем, что общая масса бумажных и банковских денег в Англии увеличивается, растут и денежные доходы и расходы англичан, к тому же увеличение денежной массы повышает цены на английские товары. Результатом становятся инфляция и бум в пределах страны. Но инфляционный бум несет в себе семена своего окончания. Ведь так как денежная масса и доходы в Англии увеличиваются, англичане продолжают покупать больше товаров из-за рубежа. Более того, поскольку английские цены растут вверх, английские товары начинают утрачивать свою конкурентоспособность по сравнению с продукцией из других стран, цены на которую не повысились или же повысились менее значительно. Англичане начинают меньше покупать на родине и больше за границей, тогда как иностранцы покупают меньше в Англии и больше у себя дома; результатом становится дефицит в английском платежном балансе, где уровень английского экспорта резко отстает от импорта. Но если импорт превышает экспорт, это означает, что деньги из Англии должны утекать в зарубежные страны. Какие это будут деньги? Безусловно, не английские банкноты или депозиты, поскольку немцы, французы или итальянцы мало или же совсем незаинтересованы в том, чтобы хранить свои средства «запертыми» в английских банках. Следовательно, иностранцы возьмут банкноты и депозиты и предъявят их английским банкам для обмена на золото, после чего золото станет той категорией денег, которая будет постоянно утекать за рубеж, пока в Англии продолжается инфляции. Но это означает, что кредитные деньги английских банков будут все больше и больше скапливаться в виде пирамиды поверх скудеющей в хранилищах английских банков золотой базы. Пока бум продолжается, наш гипотетический банк расширит выпуск своих складских расписок, к примеру, с 2500 до 4000 унций, тогда как его золотая база уменьшится, скажем, до 800. Когда процесс усиливается, банки в конце концов пугаются. Ведь они обязаны погашать свои обязательства наличными, а их наличность стремительно тает, тогда как обязательства растут. В конечном итоге у банков не выдерживают нервы, они сокращают выдачу кредитов и с целью спасти себя выкупают часть своих обязательств, обращающихся на рынке. Нередко подобное отступление ускоряется наплывом требований от клиентов, обеспокоенных шатким состоянием национальных банков.
Банковское сжатие меняет экономическую ситуацию; за бумом следуют снижение активности и крах. Банки умеряют свой пыл, а предприятия несут убытки, поскольку усиливается пресс долговых обязательств и продолжается спад деловой активности. Снижение предложения банковских денег ведет в свою очередь к общему падению цен в Англии. Когда объем денежной массы и доходы снижаются и английские цены резко падают, английские товары становятся сравнительно более привлекательными на фоне зарубежной продукции. Сальдо платежного баланса меняет знак: теперь экспорт превышает импорт. Поскольку в страну поступает золото, а высота пирамиды банковских денег поверх расширяющейся золотой базы уменьшается, положение банков становится гораздо более устойчивым.
В этом и заключается смысл депрессивной фазы экономического цикла. Отметим, что эта фаза вытекает, причем неизбежно, из предшествующего экспансионистского бума. Именно предшествующая инфляция делает фазу депрессии неизбежной. Таким образом, депрессия – это процесс, посредством которого рыночная экономика адаптируется, избавляется от крайностей и искажений предыдущего инфляционного бума и восстанавливает устойчивое экономическое положение. Депрессия является малоприятной, но необходимой реакцией на искажения и крайности предшествующего бума.
Почему же тогда начинается новый цикл? Почему экономические циклы имеют тенденцию повторяться вновь и вновь? Потому что когда банки приходят в себя и обретают устойчивое положение, они вновь готовы возобновить естественную для них политику расширения банковского кредита, после чего начнется новый бум, неся в себе семена следующего неизбежного краха.
Но если причиной возникновения экономического цикла является банковское дело, то разве банки не являются такой же частью свободной рыночной экономики и разве в связи с этим мы не можем сказать, что по-прежнему всему виной свободный рынок, пусть даже только через свой банковский сектор? Ответом будет «нет», поскольку банки никогда не смогли бы расширить кредит, если бы не вмешательство и поддержка правительства. Ведь если бы банки действительно конкурировали, любое расширение кредита одним банком быстро повлекло бы за собой скопление его долгов у конкурентов, а эти конкуренты быстро призвали бы такой банк к погашению долгов наличностью. Другими словами, конкуренты банка потребуют от него оплаты золотом, или наличными, так же как это сделают иностранцы, но с той разницей, что этот процесс будет гораздо быстрее и должен пресечь в корне любые зачатки инфляции еще до ее начала. Банки способны без опаски и в унисон расширять кредит только когда существует центральный банк, то есть по существу правительственный банк, пользующийся монополией государственного предприятия, а также благодаря правительству занимающий привилегированное положение в банковской системе. Только после учреждения централизованной банковской системы банки получили возможность сколько-нибудь долго расширять свой кредит, и в современном мире возник привычный ныне экономический цикл.
Центральный банк обретает контроль над банковской системой посредством таких правительственных мер, как: превращение своих собственных обязательств в узаконенное платежное средство по любым задолженностям и при уплате налогов; предоставление центральному банку монополии на выпуск банкнот (Банк Англии – центральный банк, учрежденный правительством, – имеет предоставленную законом монополию выпуска банкнот в районе Лондона); или путем прямого принуждения банков быть клиентами центрального банка, храня в нем свои резервы наличности (как в Соединенных Штатах с их Федеральным резервом). И не то, чтобы банки были недовольны этим вмешательством; ведь именно учреждение централизованной банковской системы делает возможной длительную кредитную экспансию, поскольку экспансия банкнот центрального банка обеспечивает дополнительные резервы наличности для всей банковской системы и позволяет всем коммерческим банкам одновременно расширять свой кредит. Централизованная банковская система работает как удобный обязательный банковский картель, нацеленный на расширение обязательств банков; и банки теперь могут расширять кредитование, опираясь кроме золота на более объемные резервы наличности в виде банкнот центрального банка.
Итак, теперь мы видим наконец, что причиной экономического цикла являются отнюдь не таинственные сбои в системе свободной рыночной экономики, а как раз наоборот: систематическое вмешательство государства в рыночный процесс. Правительственное вмешательство влечет за собой банковскую экспансию и инфляцию, а когда инфляция подходит к концу, начинается депрессия-корректировка.
Рикардианская теория экономического цикла ухватила суть правильной теории цикла: периодический характер фаз цикла, депрессия как корректирующее вмешательство в рыночный процесс, а не характерное свойство свободной рыночной экономики. Но две проблемы все же оставались без объяснения: откуда это неожиданное обилие деловых ошибок, резкий сбой предпринимательской функции, а также почему в отраслях, выпускающих товары производственного назначения, колебания гораздо значительней, чем в отраслях, выпускающих потребительские товары? Рикардианская теория объясняла лишь изменения уровня цен на рынке в целом; в ней отсутствовал любой намек на объяснение весьма различных реакций в отраслях, производящих капитальные и потребительские товары.
Точная и всеобъемлющая теория экономического цикла была в конце концов открыта и изложена австрийским экономистом Людвигом фон Мизесом, когда он был профессором Венского университета. Первые наброски своего решения жизненно важной проблемы экономического цикла Мизес изложил в монументальной книге «Теория денег и Кредита», вышедшей в 1912 году, которая и по сей день, почти 60 лет спустя, остается лучшей работой по теории денег и банковского дела. В 1920-х годах Мизес развивал свою теорию цикла, после чего она была представлена англоязычному миру ведущим последователем Мизеса Фридрихом фон Хайеком, который в начале 1930-х годов прибыл из Вены преподавать в Лондонской школе экономики. Хайек опубликовал на немецком и английском языках две книги, в которых применялась и детально развивалась теория цикла Мизеса: «Денежная теория и экономический цикл» и «Цены и производство». Поскольку Мизес и Хайек были австрийцами и кроме того следовали традиции великих австрийских экономистов XIX века, эта теория стала известна в литературе как «австрийская» теория экономического цикла (или теория денежного переинвестирования).
Опираясь на рикардианцев, на общую «австрийскую» теорию и на собственный творческий гений, Мизес развил следующую теорию экономического цикла.
Без расширения банковского кредита предложение и спрос стремятся к равновесию с помощью свободной системы цен, и потому нет почвы для возникновения кумулятивных бумов или крахов. Но затем правительство через свой центральный банк стимулирует экспансию банковского кредита путем увеличения обязательств центрального банка и тем самым резервов наличности во всех коммерческих банках страны. Банки приступают к расширению кредита и, следовательно, денежной массы страны в форме чековых депозитов. Как отмечалось рикардианцами, расширение банковских денег поднимает цены на товары и, соответственно, вызывает инфляцию. Но Мизес показал, что это имеет и иные последствия, причем даже более пагубные. Расширение банковского кредита путем вливания в экономику новых кредитных ресурсов искусственно понижает ставку процента ниже уровня, соответствующего свободному рынку.
В условиях свободного и недеформированного рынка процентная ставка определяется исключительно «времен-нми предпочтениями» всех индивидов, которые и образуют рыночную экономику. Ведь сущность займа состоит в том, что «настоящий товар» (деньги, которые могут быть использованы в настоящем) обменивается на «будущий товар» (долговую расписку, которая может быть использована только в будущем). Поскольку люди всегда предпочитают иметь деньги в данный момент по сравнению с текущей перспективой получения той же суммы денег в некотором будущем, то товар, имеющийся в настоящем, неизменно предполагает премиальную надбавку по сравнению с товаром, который будет получен в будущем. Этой премией и является процентная ставка, а ее величина должна меняться в соответствии с той степенью, до которой люди предпочитают настоящее будущему, то есть степенью их временнх предпочтений.
Временне предпочтения людей определяют также те объемы, в которых люди будут сберегать и инвестировать по сравнению с тем, сколько они будут потреблять. Если временне предпочтения людей будут уменьшаться, то есть если снижается их уровень предпочтения настоящего по сравнению с будущим, то они будут тратить меньше в настоящий момент, чтобы больше сберегать и инвестировать; в то же самое время и по той же причине будет понижаться и ставка процента, или ставка временнoго дисконта. Экономический рост происходит в значительной степени по причине падения коэффициентов временнoго предпочтения, что ведет к увеличению пропорции между сбережениями и инвестициями относительно потребления, а также к понижению процентной ставки.
Но что происходит, когда процентная ставка падает не по причине более низких временнх предпочтений и более высоких сбережений, но из-за государственного вмешательства, которым поощряется расширение банковского кредита? Иными словами, если процентная ставка падает искусственно, то вследствие вмешательства, а не естественным путем в результате изменений в оценках и предпочтениях потребителей?
Возникает беспорядок. Предприниматели, завидев падение процентной ставки, реагируют так, как им и положено реагировать на подобное изменение в рыночных сигналах: они вкладывают больше в капитальные и производственные товары. Инвестиции, особенно в длительные проекты, которые прежде выглядели убыточными, теперь представляются прибыльными по причине снижения затрат на уплату процентов. Иными словами, бизнесмены реагируют так, как они реагировали бы, если бы сбережения действительно возросли: они расширяют инвестиции в капитальное оборудование, капитальные товары, промышленное сырье, строительство по сравнению с непосредственным производством потребительских товаров.
Таким образом, предприятия охотно занимают создаваемые банком новые банковские деньги, которые поступают к ним по более низким ставкам; они используют эти деньги для вложения в капитальные товары, и в итоге ими оплачиваются более высокие земельные ренты и более высокие заработки рабочим, занятым в сфере производства капитальных товаров. Возросший спрос предприятий повышает затраты на рабочую силу, но предприятия считают, что они в состоянии оплатить эти более высокие издержки, поскольку правительственно-банковская интервенция на рынке ссудного капитала и искажение такого ключевого рыночного сигнала, как процентная ставка, ввели их в заблуждение.
Проблема возникает, как только работники и землевладельцы – причем преимущественно первые, поскольку бoльшая часть валового дохода предприятий идет на оплату труда, – начинают тратить новые банковские деньги, которые они получили в форме более высокой заработной платы. Поскольку временне предпочтения населения не снизились, люди не стремятся сберегать больше, чем до этого. В итоге рабочие начинают расходовать бoльшую часть своего нового заработка, восстанавливая тем самым прежние пропорции потребления/сбережения. Это означает, что они перенаправляют расходы обратно в сферу производства потребительских товаров и не сберегают и не инвестируют достаточно средств для приобретения вновь произведенной техники, капитального оборудования, промышленного сырья и т.п. Все это дает о себе знать в форме внезапной острой и продолжительной депрессии в сфере производства капитальных товаров. Как только потребители восстановят благоприятное для них соотношение расходов и инвестиций, обнаружится, что предприниматели инвестировали слишком много в капитальные товары и недостаточно – в товары потребительские. Бизнес «клюнул» на правительственное вмешательство и искусственное снижение ставки процента, после чего действовал исходя из того, что сбережений для инвестиций доступно больше, чем имелось в действительности. Как только новые банковские деньги просочились через систему и потребители восстановили свои прежние пропорции, стало ясно, что для приобретения всех товаров производственного назначения имеющихся сбережений было недостаточно и что те ограниченные сбережения, которые имелись в распоряжении, были вложены неправильно. Бизнес слишком много вложил в капитальные товары и недостаточно – в потребительские.
Таким образом инфляционный бум ведет к искажениям в системе формирования цен и производства. В ходе бума цены на труд и сырье в сфере производства капитальных товаров подскочили слишком высоко, чтобы позволять предприятиям получать прибыль, когда потребители восстановили свои прежние предпочтения, соотношение потребления и инвестиций. После этого «депрессия» выглядит как необходимая оздоровительная фаза, посредством которой рыночная экономика отторгает и ликвидирует необоснованные и нерентабельные капиталовложения периода бума, а также восстанавливает те пропорции между потреблением и инвестициями, которые действительно соответствуют желаниям потребителей. Депрессия является болезненным, но неизбежным процессом, в ходе которого свободный рынок устраняет ошибки и крайности времен бума и восстанавливает функцию эффективного обслуживания потребительских масс. Поскольку цены на производственные факторы взлетели в ходе бума слишком высоко, это означает, что ценам на труд и товары в сфере производства капитальных товаров необходимо позволить снижаться до тех пор, пока не восстановятся надлежащие рыночные соотношения.
Но если увеличенные суммы денег в форме более высокой заработной платы доходят до рабочих очень быстро, то каким образом бумы могут продолжаться годами, но при этом не выявляются свойственные им необоснованные инвестиции и не становятся очевидными ошибки, порожденные искажением рыночных сигналов, и не вступает в действие процесс депрессии-корректировки? Ответ состоит в том, что бумы оказались бы очень недолговечны, если бы расширение банковского кредита и последующее опускание ставки процента ниже уровня, определенного свободным рынком, было единичным случаем. Но дело в том, что кредитная экспансия – не одноразовое мероприятие; она возобновляется вновь и вновь, не давая потребителям возможности восстановить предпочтительные для них пропорции потребления и сбережения и не позволяя росту издержек в отраслях капитальных товаров даже догнать инфляционный рост цен. Подобно периодическому пришпориванию скакуна, движение бума поддерживается безостановочно и чуть впереди неизбежного возмездия с помощью повторных доз стимулирующего средства – банковского кредита. И только когда экспансию банковского кредита необходимо наконец остановить либо по причине возникновения неустойчивого положения банков, либо потому что люди начинают менять отношение к продолжающейся инфляции, воздаяние в конце концов настигает бум. Как только кредитная экспансия прекращается, приходит время «расплатиться с оркестром» и неизбежные корректировки ликвидируют неоправданные чрезмерные инвестиции периода бума, наряду с восстановлением более пропорционального акцента на производство потребительских товаров.
Таким образом теория экономического цикла Мизеса дает ответы на все наши загадки: о повторении и периодическом характере цикла, о концентрации предпринимательских ошибок и о гораздо более интенсивном воздействии бумов и спадов на индустрию средств производства.
Кроме того, Мизес прямо возлагает вину за цикл на инфляционное расширение банковского кредита, вызванное вмешательством правительства и его центрального банка. Что, по мнению Мизеса, требуется сделать, например, правительству, когда возникает депрессия? В чем заключается роль правительства в ходе лечения депрессии? В первую очередь правительство должно как можно быстрее остановить инфляцию. Да, действительно это резко прекратит инфляционный бум и неизбежно приведет к депрессии и рецессии. Но чем дольше правительство с этим медлит, тем болезненнее будет потом вынужденная адаптация. Чем скорее будет пережита депрессия-корректировка, тем лучше. Кроме того это означает, что правительство никогда не должно оказывать помощь в неустойчивых деловых ситуациях; оно никогда не должно спасать от банкротства или ссужать деньгами предприятия, переживающие трудности. Это всего лишь продлит агонию и превратит острую и скоротечную фазу депрессии в продолжительную хроническую болезнь. Правительство никогда не должно искусственно поддерживать уровень ставок заработной платы или цен на средства производства – это продлит и отложит на неопределенный срок завершение процесса депрессии-корректировки; это вызовет неограниченную длительную депрессию и массовую безработицу в жизненно важной сфере производства капитальных товаров. Правительство не должно пытаться вновь вызвать инфляцию, это лишь посеет еще большие неприятности в будущем. Правительство не должно ничего предпринимать для поощрения потребления, при этом оно не должно увеличивать свои собственные расходы, поскольку это вызовет дальнейшее увеличение соотношения общественного потребления и инвестиций. На самом деле к улучшению этого показателя приведет сокращение правительственного бюджета. Экономика нуждается не в увеличении потребительских расходов, а в росте сбережений для того, чтобы подтвердить какую-то часть чрезмерных вложений, сделанных в ходе бума.
Таким образом, правительство, согласно мизесианскому анализу депрессии, не должно предпринимать абсолютно никаких действий. С точки зрения экономического здоровья и скорейшего окончания депрессии оно должно проводить политику строгого невмешательства. Все что оно сделает, только отсрочит и затруднит рыночный процесс адаптации; чем меньше оно вмешивается, тем скорее рыночный процесс адаптации сделает свое дело, за которым последует устойчивый экономический подъем.
Мизесианская установка, таким образом, представляет собой полную противоположность кейнсианской: правительству предписывается никоим образом не вмешиваться в экономику; оно лишь должно остановить им же осуществляемую инфляцию и сократить свой же бюджет.
В наши дни даже среди экономистов совершенно забыто то обстоятельство, что мизесианское толкование и анализ депрессии получили огромное признание именно в период Великой депрессии 1930-х годов – той самой депрессии, которая неизменно предъявляется сторонникам свободной рыночной экономики как самый очевидный и катастрофический провал капитализма свободной конкуренции. Но это совсем не так. 1929 год стал неизбежным следствием широкомасштабного увеличения банковского кредита в 1920-х годах по всему западному миру, то есть результатом политики, сознательно избранной западными правительствами и, что самое важное, Федеральной резервной системой в США. Это стало возможным после безуспешной попытки Запада вернуться к подлинному золотому стандарту по окончании Первой мировой войны, тем самым предоставляя больше пространства для инфляционной политики правительства. Сегодня президента Кулиджа все вспоминают как сторонника свободной конкуренции и невмешательства в рыночную экономику; он им не являлся, и что самое печальное – менее всего в денежно-кредитной области. К несчастью, все грехи и ошибки вмешательства Кулиджа, были затем подброшены под дверь несуществующей свободной рыночной экономике.
Если Кулидж сделал 1929 год неизбежным, то уже не кто иной, как президент Гувер, продлил и усилил депрессию, преобразовав ее из характерно резкого, но скоротечного спада в продолжительную и едва ли не роковую болезнь, которую «излечила» только бойня Второй мировой войны. Именно Гувер, а не Франклин Рузвельт, стал основателем политики «Нового курса»: в сущности представляющей собой широкое применение государством как раз тех мер, от которых в первую очередь предостерегает мизесианская теория: поддержание ставок заработной платы выше уровней свободного рынка, поддержание уровня цен, инфляция кредита, выдача денежных займов неустойчивым деловым предприятиям. Рузвельт лишь придал всему этому размах, но первопроходцем был Гувер. В результате, впервые в американской истории возникла непрекращающаяся депрессия и устойчивая массовая безработица. Кризис Кулиджа перешел в беспрецедентно длительную депрессию Гувера–Рузвельта.
Людвиг фон Мизес предсказал депрессию в самый разгар великого бума 1920-х годов, в дни, когда (как и сегодня) экономисты и политики, вооружившись «новой экономической теорией» бесконечной инфляции, а также новыми «инструментами», предоставленными Федеральной резервной системой, провозгласили бессрочную «Новую эру» постоянного процветания, гарантированную нашими мудрыми экономическими докторами из Вашингтона. Людвиг фон Мизес – единственный, кто был вооружен верной теорией экономического цикла, – стал одним из немногих экономистов, сумевших предсказать Великую депрессию, и потому экономический мир был вынужден с уважением к нему прислушиваться. Фридрих Хайек распространил его слово в Англии, и все молодые английские экономисты в начале 1930-х годов начали использовать мизесианскую теорию цикла в своем анализе депрессии и кроме того, естественно, усваивать вытекающие из данной теории рецепты экономической политики, основанные на принципах свободного рынка. К несчастью, сегодня экономисты усвоили взгляд на историю, сформулированный лордом Кейнсом: никто из «классических экономистов» не располагал теорией экономического цикла, пока в 1936 году не появился сам Кейнс. Существовала теория депрессии; это была классическая экономическая традиция; ею предписывались «твердые» деньги и свободная от вмешательств конкуренция; она довольно быстро становилась общепринятой теорией экономического цикла в Англии и даже в Соединенных Штатах. (Особая ирония состоит в том, что ее основным «австрийским» сторонником в США в начале и середине 1930-х годов был не кто иной, как профессор Элвин Хансен, который довольно скоро станет известен в этой стране как выдающийся последователь кейнсианского учения.)
Растущее признание мизесианской теории цикла было остановлено «кейнсианской революцией» – поразительный успех, который кейнсианская теория снискала в экономическом мире вскоре после опубликования в 1936 году «Общей теории». Это не означает, что мизесианскую теорию удалось опровергнуть – ее просто позабыли в стремлении побыстрее примкнуть к неожиданно вошедшему в моду кейнсианскому течению. Некоторые из ведущих сторонников мизесианской теории – которые, несомненно, все прекрасно понимали – пошли на поводу у нового учения, чем обеспечили себе ведущие посты в американских университетах.
Но вот некогда архикейнсиаский лондонский «Экономист» объявляет недавно, что «Кейнс мертв». После более чем десяти лет столкновения с резкой теоретической критикой и опровержения упрямыми экономическими фактами кейнсианцы ныне отступают по всем фронтам. Денежная масса и банковский кредит нехотя вновь признаются ключевыми факторами экономического цикла. Время пришло. Пора открыть заново, возродить мизесианскую теорию экономического цикла. Это может произойти совсем не скоро; ведь если это произойдет, то вся концепция Совета экономических консультантов должна пойти прахом, а нам предстоит увидеть массированное отступление правительства из сферы экономики. Но чтобы все это осуществилось, мир экономистов, как и общество в целом, должен узнать о существовании объяснения экономического цикла, которое пролежало на полке в забвении на протяжении стольких трагических лет.
Источник: Мюррей Н. Ротбард, 1969
К счастью, правильная теория депрессии и экономического цикла все же существует, хотя и совершенно игнорируется в современной экономической науке. Она также имеет давнюю традицию в экономической мысли. Прародителями этой теории стали шотландский философ и экономист XVIII века Давид Юм, а также видный английский экономист начала XIX века, представитель классической школы Давид Рикардо. В первую очередь эти ученые заметили, что в середине XVIII века наряду с индустриальной системой возник другой важнейший институт – банковское дело с его способностью расширять кредит и денежную массу (поначалу в виде бумажных денег, или банкнот, а позднее в виде депозитов до востребования, или текущих счетов, которые подлежат немедленной оплате наличными). Именно в деятельности коммерческих банков эти экономисты нашли ключ к разгадке повторяющихся циклов, состоящих из расширения и сжатия, из бумов и крахов, так озадачивавших наблюдателей еще с середины XVIII века.
Рикардианский анализ экономического цикла выглядел примерно так: естественными деньгами, возникающими на свободном рынке, являются полезные товары – в основном золото и серебро. Если бы деньги этими предметами и ограничивались, то экономика в целом функционировала бы так же, как функционируют отдельные рынки: плавное приведение в соответствие предложения и спроса и, следовательно, никаких циклов из бумов и крахов. Но введение банковского кредита добавляет еще один – ключевой и разрушительный – элемент. Банки расширяют кредит и соответственно массу банковских денег в виде банкнот или депозитов, которые теоретически подлежат оплате золотом по первому требованию, но на практике, разумеется, это не так. К примеру, если банк располагает в своем хранилище 1000 унций золота и выпускает подлежащие немедленной оплате складские расписки на 2500 унций золота, то очевидно, что им было выпущено на 1500 унций больше, чем он способен возместить. Но до тех пор, пока не происходит согласованного «наплыва» требований к банку о произведении расчетов по этим квитанциям, его складские расписки функционируют на рынке как эквивалент золота, а следовательно, банк сумел расширить денежную массу страны на 1500 унций золота.
Таким образом банки начинают охотно расширять кредитование, поскольку чем больше они расширят свой кредит, тем весомее будет их прибыль. Это ведет к росту денежной массы в пределах данной страны – например, Англии. В связи с тем, что общая масса бумажных и банковских денег в Англии увеличивается, растут и денежные доходы и расходы англичан, к тому же увеличение денежной массы повышает цены на английские товары. Результатом становятся инфляция и бум в пределах страны. Но инфляционный бум несет в себе семена своего окончания. Ведь так как денежная масса и доходы в Англии увеличиваются, англичане продолжают покупать больше товаров из-за рубежа. Более того, поскольку английские цены растут вверх, английские товары начинают утрачивать свою конкурентоспособность по сравнению с продукцией из других стран, цены на которую не повысились или же повысились менее значительно. Англичане начинают меньше покупать на родине и больше за границей, тогда как иностранцы покупают меньше в Англии и больше у себя дома; результатом становится дефицит в английском платежном балансе, где уровень английского экспорта резко отстает от импорта. Но если импорт превышает экспорт, это означает, что деньги из Англии должны утекать в зарубежные страны. Какие это будут деньги? Безусловно, не английские банкноты или депозиты, поскольку немцы, французы или итальянцы мало или же совсем незаинтересованы в том, чтобы хранить свои средства «запертыми» в английских банках. Следовательно, иностранцы возьмут банкноты и депозиты и предъявят их английским банкам для обмена на золото, после чего золото станет той категорией денег, которая будет постоянно утекать за рубеж, пока в Англии продолжается инфляции. Но это означает, что кредитные деньги английских банков будут все больше и больше скапливаться в виде пирамиды поверх скудеющей в хранилищах английских банков золотой базы. Пока бум продолжается, наш гипотетический банк расширит выпуск своих складских расписок, к примеру, с 2500 до 4000 унций, тогда как его золотая база уменьшится, скажем, до 800. Когда процесс усиливается, банки в конце концов пугаются. Ведь они обязаны погашать свои обязательства наличными, а их наличность стремительно тает, тогда как обязательства растут. В конечном итоге у банков не выдерживают нервы, они сокращают выдачу кредитов и с целью спасти себя выкупают часть своих обязательств, обращающихся на рынке. Нередко подобное отступление ускоряется наплывом требований от клиентов, обеспокоенных шатким состоянием национальных банков.
Банковское сжатие меняет экономическую ситуацию; за бумом следуют снижение активности и крах. Банки умеряют свой пыл, а предприятия несут убытки, поскольку усиливается пресс долговых обязательств и продолжается спад деловой активности. Снижение предложения банковских денег ведет в свою очередь к общему падению цен в Англии. Когда объем денежной массы и доходы снижаются и английские цены резко падают, английские товары становятся сравнительно более привлекательными на фоне зарубежной продукции. Сальдо платежного баланса меняет знак: теперь экспорт превышает импорт. Поскольку в страну поступает золото, а высота пирамиды банковских денег поверх расширяющейся золотой базы уменьшается, положение банков становится гораздо более устойчивым.
В этом и заключается смысл депрессивной фазы экономического цикла. Отметим, что эта фаза вытекает, причем неизбежно, из предшествующего экспансионистского бума. Именно предшествующая инфляция делает фазу депрессии неизбежной. Таким образом, депрессия – это процесс, посредством которого рыночная экономика адаптируется, избавляется от крайностей и искажений предыдущего инфляционного бума и восстанавливает устойчивое экономическое положение. Депрессия является малоприятной, но необходимой реакцией на искажения и крайности предшествующего бума.
Почему же тогда начинается новый цикл? Почему экономические циклы имеют тенденцию повторяться вновь и вновь? Потому что когда банки приходят в себя и обретают устойчивое положение, они вновь готовы возобновить естественную для них политику расширения банковского кредита, после чего начнется новый бум, неся в себе семена следующего неизбежного краха.
Но если причиной возникновения экономического цикла является банковское дело, то разве банки не являются такой же частью свободной рыночной экономики и разве в связи с этим мы не можем сказать, что по-прежнему всему виной свободный рынок, пусть даже только через свой банковский сектор? Ответом будет «нет», поскольку банки никогда не смогли бы расширить кредит, если бы не вмешательство и поддержка правительства. Ведь если бы банки действительно конкурировали, любое расширение кредита одним банком быстро повлекло бы за собой скопление его долгов у конкурентов, а эти конкуренты быстро призвали бы такой банк к погашению долгов наличностью. Другими словами, конкуренты банка потребуют от него оплаты золотом, или наличными, так же как это сделают иностранцы, но с той разницей, что этот процесс будет гораздо быстрее и должен пресечь в корне любые зачатки инфляции еще до ее начала. Банки способны без опаски и в унисон расширять кредит только когда существует центральный банк, то есть по существу правительственный банк, пользующийся монополией государственного предприятия, а также благодаря правительству занимающий привилегированное положение в банковской системе. Только после учреждения централизованной банковской системы банки получили возможность сколько-нибудь долго расширять свой кредит, и в современном мире возник привычный ныне экономический цикл.
Центральный банк обретает контроль над банковской системой посредством таких правительственных мер, как: превращение своих собственных обязательств в узаконенное платежное средство по любым задолженностям и при уплате налогов; предоставление центральному банку монополии на выпуск банкнот (Банк Англии – центральный банк, учрежденный правительством, – имеет предоставленную законом монополию выпуска банкнот в районе Лондона); или путем прямого принуждения банков быть клиентами центрального банка, храня в нем свои резервы наличности (как в Соединенных Штатах с их Федеральным резервом). И не то, чтобы банки были недовольны этим вмешательством; ведь именно учреждение централизованной банковской системы делает возможной длительную кредитную экспансию, поскольку экспансия банкнот центрального банка обеспечивает дополнительные резервы наличности для всей банковской системы и позволяет всем коммерческим банкам одновременно расширять свой кредит. Централизованная банковская система работает как удобный обязательный банковский картель, нацеленный на расширение обязательств банков; и банки теперь могут расширять кредитование, опираясь кроме золота на более объемные резервы наличности в виде банкнот центрального банка.
Итак, теперь мы видим наконец, что причиной экономического цикла являются отнюдь не таинственные сбои в системе свободной рыночной экономики, а как раз наоборот: систематическое вмешательство государства в рыночный процесс. Правительственное вмешательство влечет за собой банковскую экспансию и инфляцию, а когда инфляция подходит к концу, начинается депрессия-корректировка.
Рикардианская теория экономического цикла ухватила суть правильной теории цикла: периодический характер фаз цикла, депрессия как корректирующее вмешательство в рыночный процесс, а не характерное свойство свободной рыночной экономики. Но две проблемы все же оставались без объяснения: откуда это неожиданное обилие деловых ошибок, резкий сбой предпринимательской функции, а также почему в отраслях, выпускающих товары производственного назначения, колебания гораздо значительней, чем в отраслях, выпускающих потребительские товары? Рикардианская теория объясняла лишь изменения уровня цен на рынке в целом; в ней отсутствовал любой намек на объяснение весьма различных реакций в отраслях, производящих капитальные и потребительские товары.
Точная и всеобъемлющая теория экономического цикла была в конце концов открыта и изложена австрийским экономистом Людвигом фон Мизесом, когда он был профессором Венского университета. Первые наброски своего решения жизненно важной проблемы экономического цикла Мизес изложил в монументальной книге «Теория денег и Кредита», вышедшей в 1912 году, которая и по сей день, почти 60 лет спустя, остается лучшей работой по теории денег и банковского дела. В 1920-х годах Мизес развивал свою теорию цикла, после чего она была представлена англоязычному миру ведущим последователем Мизеса Фридрихом фон Хайеком, который в начале 1930-х годов прибыл из Вены преподавать в Лондонской школе экономики. Хайек опубликовал на немецком и английском языках две книги, в которых применялась и детально развивалась теория цикла Мизеса: «Денежная теория и экономический цикл» и «Цены и производство». Поскольку Мизес и Хайек были австрийцами и кроме того следовали традиции великих австрийских экономистов XIX века, эта теория стала известна в литературе как «австрийская» теория экономического цикла (или теория денежного переинвестирования).
Опираясь на рикардианцев, на общую «австрийскую» теорию и на собственный творческий гений, Мизес развил следующую теорию экономического цикла.
Без расширения банковского кредита предложение и спрос стремятся к равновесию с помощью свободной системы цен, и потому нет почвы для возникновения кумулятивных бумов или крахов. Но затем правительство через свой центральный банк стимулирует экспансию банковского кредита путем увеличения обязательств центрального банка и тем самым резервов наличности во всех коммерческих банках страны. Банки приступают к расширению кредита и, следовательно, денежной массы страны в форме чековых депозитов. Как отмечалось рикардианцами, расширение банковских денег поднимает цены на товары и, соответственно, вызывает инфляцию. Но Мизес показал, что это имеет и иные последствия, причем даже более пагубные. Расширение банковского кредита путем вливания в экономику новых кредитных ресурсов искусственно понижает ставку процента ниже уровня, соответствующего свободному рынку.
В условиях свободного и недеформированного рынка процентная ставка определяется исключительно «времен-нми предпочтениями» всех индивидов, которые и образуют рыночную экономику. Ведь сущность займа состоит в том, что «настоящий товар» (деньги, которые могут быть использованы в настоящем) обменивается на «будущий товар» (долговую расписку, которая может быть использована только в будущем). Поскольку люди всегда предпочитают иметь деньги в данный момент по сравнению с текущей перспективой получения той же суммы денег в некотором будущем, то товар, имеющийся в настоящем, неизменно предполагает премиальную надбавку по сравнению с товаром, который будет получен в будущем. Этой премией и является процентная ставка, а ее величина должна меняться в соответствии с той степенью, до которой люди предпочитают настоящее будущему, то есть степенью их временнх предпочтений.
Временне предпочтения людей определяют также те объемы, в которых люди будут сберегать и инвестировать по сравнению с тем, сколько они будут потреблять. Если временне предпочтения людей будут уменьшаться, то есть если снижается их уровень предпочтения настоящего по сравнению с будущим, то они будут тратить меньше в настоящий момент, чтобы больше сберегать и инвестировать; в то же самое время и по той же причине будет понижаться и ставка процента, или ставка временнoго дисконта. Экономический рост происходит в значительной степени по причине падения коэффициентов временнoго предпочтения, что ведет к увеличению пропорции между сбережениями и инвестициями относительно потребления, а также к понижению процентной ставки.
Но что происходит, когда процентная ставка падает не по причине более низких временнх предпочтений и более высоких сбережений, но из-за государственного вмешательства, которым поощряется расширение банковского кредита? Иными словами, если процентная ставка падает искусственно, то вследствие вмешательства, а не естественным путем в результате изменений в оценках и предпочтениях потребителей?
Возникает беспорядок. Предприниматели, завидев падение процентной ставки, реагируют так, как им и положено реагировать на подобное изменение в рыночных сигналах: они вкладывают больше в капитальные и производственные товары. Инвестиции, особенно в длительные проекты, которые прежде выглядели убыточными, теперь представляются прибыльными по причине снижения затрат на уплату процентов. Иными словами, бизнесмены реагируют так, как они реагировали бы, если бы сбережения действительно возросли: они расширяют инвестиции в капитальное оборудование, капитальные товары, промышленное сырье, строительство по сравнению с непосредственным производством потребительских товаров.
Таким образом, предприятия охотно занимают создаваемые банком новые банковские деньги, которые поступают к ним по более низким ставкам; они используют эти деньги для вложения в капитальные товары, и в итоге ими оплачиваются более высокие земельные ренты и более высокие заработки рабочим, занятым в сфере производства капитальных товаров. Возросший спрос предприятий повышает затраты на рабочую силу, но предприятия считают, что они в состоянии оплатить эти более высокие издержки, поскольку правительственно-банковская интервенция на рынке ссудного капитала и искажение такого ключевого рыночного сигнала, как процентная ставка, ввели их в заблуждение.
Проблема возникает, как только работники и землевладельцы – причем преимущественно первые, поскольку бoльшая часть валового дохода предприятий идет на оплату труда, – начинают тратить новые банковские деньги, которые они получили в форме более высокой заработной платы. Поскольку временне предпочтения населения не снизились, люди не стремятся сберегать больше, чем до этого. В итоге рабочие начинают расходовать бoльшую часть своего нового заработка, восстанавливая тем самым прежние пропорции потребления/сбережения. Это означает, что они перенаправляют расходы обратно в сферу производства потребительских товаров и не сберегают и не инвестируют достаточно средств для приобретения вновь произведенной техники, капитального оборудования, промышленного сырья и т.п. Все это дает о себе знать в форме внезапной острой и продолжительной депрессии в сфере производства капитальных товаров. Как только потребители восстановят благоприятное для них соотношение расходов и инвестиций, обнаружится, что предприниматели инвестировали слишком много в капитальные товары и недостаточно – в товары потребительские. Бизнес «клюнул» на правительственное вмешательство и искусственное снижение ставки процента, после чего действовал исходя из того, что сбережений для инвестиций доступно больше, чем имелось в действительности. Как только новые банковские деньги просочились через систему и потребители восстановили свои прежние пропорции, стало ясно, что для приобретения всех товаров производственного назначения имеющихся сбережений было недостаточно и что те ограниченные сбережения, которые имелись в распоряжении, были вложены неправильно. Бизнес слишком много вложил в капитальные товары и недостаточно – в потребительские.
Таким образом инфляционный бум ведет к искажениям в системе формирования цен и производства. В ходе бума цены на труд и сырье в сфере производства капитальных товаров подскочили слишком высоко, чтобы позволять предприятиям получать прибыль, когда потребители восстановили свои прежние предпочтения, соотношение потребления и инвестиций. После этого «депрессия» выглядит как необходимая оздоровительная фаза, посредством которой рыночная экономика отторгает и ликвидирует необоснованные и нерентабельные капиталовложения периода бума, а также восстанавливает те пропорции между потреблением и инвестициями, которые действительно соответствуют желаниям потребителей. Депрессия является болезненным, но неизбежным процессом, в ходе которого свободный рынок устраняет ошибки и крайности времен бума и восстанавливает функцию эффективного обслуживания потребительских масс. Поскольку цены на производственные факторы взлетели в ходе бума слишком высоко, это означает, что ценам на труд и товары в сфере производства капитальных товаров необходимо позволить снижаться до тех пор, пока не восстановятся надлежащие рыночные соотношения.
Но если увеличенные суммы денег в форме более высокой заработной платы доходят до рабочих очень быстро, то каким образом бумы могут продолжаться годами, но при этом не выявляются свойственные им необоснованные инвестиции и не становятся очевидными ошибки, порожденные искажением рыночных сигналов, и не вступает в действие процесс депрессии-корректировки? Ответ состоит в том, что бумы оказались бы очень недолговечны, если бы расширение банковского кредита и последующее опускание ставки процента ниже уровня, определенного свободным рынком, было единичным случаем. Но дело в том, что кредитная экспансия – не одноразовое мероприятие; она возобновляется вновь и вновь, не давая потребителям возможности восстановить предпочтительные для них пропорции потребления и сбережения и не позволяя росту издержек в отраслях капитальных товаров даже догнать инфляционный рост цен. Подобно периодическому пришпориванию скакуна, движение бума поддерживается безостановочно и чуть впереди неизбежного возмездия с помощью повторных доз стимулирующего средства – банковского кредита. И только когда экспансию банковского кредита необходимо наконец остановить либо по причине возникновения неустойчивого положения банков, либо потому что люди начинают менять отношение к продолжающейся инфляции, воздаяние в конце концов настигает бум. Как только кредитная экспансия прекращается, приходит время «расплатиться с оркестром» и неизбежные корректировки ликвидируют неоправданные чрезмерные инвестиции периода бума, наряду с восстановлением более пропорционального акцента на производство потребительских товаров.
Таким образом теория экономического цикла Мизеса дает ответы на все наши загадки: о повторении и периодическом характере цикла, о концентрации предпринимательских ошибок и о гораздо более интенсивном воздействии бумов и спадов на индустрию средств производства.
Кроме того, Мизес прямо возлагает вину за цикл на инфляционное расширение банковского кредита, вызванное вмешательством правительства и его центрального банка. Что, по мнению Мизеса, требуется сделать, например, правительству, когда возникает депрессия? В чем заключается роль правительства в ходе лечения депрессии? В первую очередь правительство должно как можно быстрее остановить инфляцию. Да, действительно это резко прекратит инфляционный бум и неизбежно приведет к депрессии и рецессии. Но чем дольше правительство с этим медлит, тем болезненнее будет потом вынужденная адаптация. Чем скорее будет пережита депрессия-корректировка, тем лучше. Кроме того это означает, что правительство никогда не должно оказывать помощь в неустойчивых деловых ситуациях; оно никогда не должно спасать от банкротства или ссужать деньгами предприятия, переживающие трудности. Это всего лишь продлит агонию и превратит острую и скоротечную фазу депрессии в продолжительную хроническую болезнь. Правительство никогда не должно искусственно поддерживать уровень ставок заработной платы или цен на средства производства – это продлит и отложит на неопределенный срок завершение процесса депрессии-корректировки; это вызовет неограниченную длительную депрессию и массовую безработицу в жизненно важной сфере производства капитальных товаров. Правительство не должно пытаться вновь вызвать инфляцию, это лишь посеет еще большие неприятности в будущем. Правительство не должно ничего предпринимать для поощрения потребления, при этом оно не должно увеличивать свои собственные расходы, поскольку это вызовет дальнейшее увеличение соотношения общественного потребления и инвестиций. На самом деле к улучшению этого показателя приведет сокращение правительственного бюджета. Экономика нуждается не в увеличении потребительских расходов, а в росте сбережений для того, чтобы подтвердить какую-то часть чрезмерных вложений, сделанных в ходе бума.
Таким образом, правительство, согласно мизесианскому анализу депрессии, не должно предпринимать абсолютно никаких действий. С точки зрения экономического здоровья и скорейшего окончания депрессии оно должно проводить политику строгого невмешательства. Все что оно сделает, только отсрочит и затруднит рыночный процесс адаптации; чем меньше оно вмешивается, тем скорее рыночный процесс адаптации сделает свое дело, за которым последует устойчивый экономический подъем.
Мизесианская установка, таким образом, представляет собой полную противоположность кейнсианской: правительству предписывается никоим образом не вмешиваться в экономику; оно лишь должно остановить им же осуществляемую инфляцию и сократить свой же бюджет.
В наши дни даже среди экономистов совершенно забыто то обстоятельство, что мизесианское толкование и анализ депрессии получили огромное признание именно в период Великой депрессии 1930-х годов – той самой депрессии, которая неизменно предъявляется сторонникам свободной рыночной экономики как самый очевидный и катастрофический провал капитализма свободной конкуренции. Но это совсем не так. 1929 год стал неизбежным следствием широкомасштабного увеличения банковского кредита в 1920-х годах по всему западному миру, то есть результатом политики, сознательно избранной западными правительствами и, что самое важное, Федеральной резервной системой в США. Это стало возможным после безуспешной попытки Запада вернуться к подлинному золотому стандарту по окончании Первой мировой войны, тем самым предоставляя больше пространства для инфляционной политики правительства. Сегодня президента Кулиджа все вспоминают как сторонника свободной конкуренции и невмешательства в рыночную экономику; он им не являлся, и что самое печальное – менее всего в денежно-кредитной области. К несчастью, все грехи и ошибки вмешательства Кулиджа, были затем подброшены под дверь несуществующей свободной рыночной экономике.
Если Кулидж сделал 1929 год неизбежным, то уже не кто иной, как президент Гувер, продлил и усилил депрессию, преобразовав ее из характерно резкого, но скоротечного спада в продолжительную и едва ли не роковую болезнь, которую «излечила» только бойня Второй мировой войны. Именно Гувер, а не Франклин Рузвельт, стал основателем политики «Нового курса»: в сущности представляющей собой широкое применение государством как раз тех мер, от которых в первую очередь предостерегает мизесианская теория: поддержание ставок заработной платы выше уровней свободного рынка, поддержание уровня цен, инфляция кредита, выдача денежных займов неустойчивым деловым предприятиям. Рузвельт лишь придал всему этому размах, но первопроходцем был Гувер. В результате, впервые в американской истории возникла непрекращающаяся депрессия и устойчивая массовая безработица. Кризис Кулиджа перешел в беспрецедентно длительную депрессию Гувера–Рузвельта.
Людвиг фон Мизес предсказал депрессию в самый разгар великого бума 1920-х годов, в дни, когда (как и сегодня) экономисты и политики, вооружившись «новой экономической теорией» бесконечной инфляции, а также новыми «инструментами», предоставленными Федеральной резервной системой, провозгласили бессрочную «Новую эру» постоянного процветания, гарантированную нашими мудрыми экономическими докторами из Вашингтона. Людвиг фон Мизес – единственный, кто был вооружен верной теорией экономического цикла, – стал одним из немногих экономистов, сумевших предсказать Великую депрессию, и потому экономический мир был вынужден с уважением к нему прислушиваться. Фридрих Хайек распространил его слово в Англии, и все молодые английские экономисты в начале 1930-х годов начали использовать мизесианскую теорию цикла в своем анализе депрессии и кроме того, естественно, усваивать вытекающие из данной теории рецепты экономической политики, основанные на принципах свободного рынка. К несчастью, сегодня экономисты усвоили взгляд на историю, сформулированный лордом Кейнсом: никто из «классических экономистов» не располагал теорией экономического цикла, пока в 1936 году не появился сам Кейнс. Существовала теория депрессии; это была классическая экономическая традиция; ею предписывались «твердые» деньги и свободная от вмешательств конкуренция; она довольно быстро становилась общепринятой теорией экономического цикла в Англии и даже в Соединенных Штатах. (Особая ирония состоит в том, что ее основным «австрийским» сторонником в США в начале и середине 1930-х годов был не кто иной, как профессор Элвин Хансен, который довольно скоро станет известен в этой стране как выдающийся последователь кейнсианского учения.)
Растущее признание мизесианской теории цикла было остановлено «кейнсианской революцией» – поразительный успех, который кейнсианская теория снискала в экономическом мире вскоре после опубликования в 1936 году «Общей теории». Это не означает, что мизесианскую теорию удалось опровергнуть – ее просто позабыли в стремлении побыстрее примкнуть к неожиданно вошедшему в моду кейнсианскому течению. Некоторые из ведущих сторонников мизесианской теории – которые, несомненно, все прекрасно понимали – пошли на поводу у нового учения, чем обеспечили себе ведущие посты в американских университетах.
Но вот некогда архикейнсиаский лондонский «Экономист» объявляет недавно, что «Кейнс мертв». После более чем десяти лет столкновения с резкой теоретической критикой и опровержения упрямыми экономическими фактами кейнсианцы ныне отступают по всем фронтам. Денежная масса и банковский кредит нехотя вновь признаются ключевыми факторами экономического цикла. Время пришло. Пора открыть заново, возродить мизесианскую теорию экономического цикла. Это может произойти совсем не скоро; ведь если это произойдет, то вся концепция Совета экономических консультантов должна пойти прахом, а нам предстоит увидеть массированное отступление правительства из сферы экономики. Но чтобы все это осуществилось, мир экономистов, как и общество в целом, должен узнать о существовании объяснения экономического цикла, которое пролежало на полке в забвении на протяжении стольких трагических лет.
Источник: Мюррей Н. Ротбард, 1969
Первоистоки российских акций
Акции российских компаний сильно упали, пора вспомнить как все начиналось!
16 лет назад - 14 августа 1992 года - в России вышел президентский указ, положивший начало ваучерной приватизации. Уже давно общим местом стало утверждение, что большинству россиян участие в этом процессе ровным счетом ничего не дало.Правда, цифры свидетельствуют, что некоторые счастливчики, которым удалось тогда обменять ваучеры на акции крупнейших российских компаний, неплохо заработали. Но сделать это тогда смогли очень немногие. Ведь возможности инвестировать ваучеры непосредственно в бумаги предприятий были ограниченными.По задумке, ваучерная приватизация воплощала идею социальной справедливости при переходе от социализма к капитализму. Каждый из 151 млн россиян, проживавших тогда в стране, независимо от пола, возраста и места работы получал право на кусочек бывшей общенародной собственности. Согласно указу 15-летней давности, всем гражданам России в кассах Сбербанка выдавался приватизационный чек, или ваучер, на котором зачем-то был указан номинал - 10 000 рублей ($60 на момент выхода указа) и которым можно было распорядиться по своему усмотрению: просто продать, передать чековым инвестиционным фондам (ЧИФам) или попытаться вложить в акции предприятий.Галопирующая инфляция стремительно "съедала" номинал ваучера - поэтому большинство россиян избрало первый вариант. Только за октябрь 1992-го, первый месяц раздачи ваучеров населению, его номинал "усох" с $40 до $25, а продать его тогда, например, в переходе московского метро, можно было в два раза дороже - за 20 000 рублей. Те же, кто считали себя умнее, передали свои приватизационные чеки моментально расплодившимся ЧИФам. Однако ЧИФы стремительно испарились сразу после официального завершения ваучерной приватизации - в середине 1994 года, и люди, доверившие ваучеры им, в конечном итоге тоже не получили ничего.Тем не менее, среди россиян все-таки нашлись такие, кто смог обменять ваучеры непосредственно на акции наиболее перспективных российских предприятий. Впрочем, для этого надо было дождаться 1994 года (к началу которого номинал, обозначенный на ваучере, соответствовал $8). Все чековые аукционы, на которых можно было получить акции заводов и фабрик, состоялись в первой половине того года. Проще всего получить акции флагманов отечественной индустрии было их работникам - на закрытых чековых аукционах. Но возможность приобрести за ваучеры самые лакомые куски российской промышленности в виде акций РАО ЕЭС, "Сургутнефтегаза", "Норильского никеля" и проч. имели и сторонние лица - для этого надо было принять участие во Всероссийском специализированном чековом аукционе.Те из россиян, кто обменял свой ваучер на акции подобных компаний, не прогадали. Так, пакет акций РАО ЕЭС, полученный в 1994 году за один приватизационный чек, сейчас можно продать за $600-800, "Норильского никеля" - примерно за $650, "Сургутнефтегаза" - за $100. В общем, неплохие (хотя и не особо большие) деньги за бумажку, которую многие уже и не помнят, куда дели. Больше остальных сегодня могут получить те, кто в свое время обменял приватизационные чеки на акции "Газпрома" (преимущественно это сотрудники газового концерна). Правда, опять же не все. В каждом регионе был свой коэффициент конвертации ваучеров в ценные бумаги "Газпрома". К примеру, москвичам за ваучер давали всего по 50 акций "Газпрома", а жителям Республики Марий Эл - 5900. Таким образом, пакет акций "Газпрома", полученный за ваучер в Москве, сейчас стоит всего $500, а обмененный в Марий Эл - целых $60 000!Заработать на ваучерах, впрочем, смогли немногие. Большинству граждан России были предоставлены очень ограниченные возможности, чтобы получить хотя бы малую часть бывшей социалистической собственности. К тому же они тогда не имели никакого представления о фондовом рынке, да и самого фондового рынка в России еще не было. Поэтому нельзя сказать что тот, кто продал свой ваучер, сильно прогадал - он ведь получил хоть какой-то доход.
16 лет назад - 14 августа 1992 года - в России вышел президентский указ, положивший начало ваучерной приватизации. Уже давно общим местом стало утверждение, что большинству россиян участие в этом процессе ровным счетом ничего не дало.Правда, цифры свидетельствуют, что некоторые счастливчики, которым удалось тогда обменять ваучеры на акции крупнейших российских компаний, неплохо заработали. Но сделать это тогда смогли очень немногие. Ведь возможности инвестировать ваучеры непосредственно в бумаги предприятий были ограниченными.По задумке, ваучерная приватизация воплощала идею социальной справедливости при переходе от социализма к капитализму. Каждый из 151 млн россиян, проживавших тогда в стране, независимо от пола, возраста и места работы получал право на кусочек бывшей общенародной собственности. Согласно указу 15-летней давности, всем гражданам России в кассах Сбербанка выдавался приватизационный чек, или ваучер, на котором зачем-то был указан номинал - 10 000 рублей ($60 на момент выхода указа) и которым можно было распорядиться по своему усмотрению: просто продать, передать чековым инвестиционным фондам (ЧИФам) или попытаться вложить в акции предприятий.Галопирующая инфляция стремительно "съедала" номинал ваучера - поэтому большинство россиян избрало первый вариант. Только за октябрь 1992-го, первый месяц раздачи ваучеров населению, его номинал "усох" с $40 до $25, а продать его тогда, например, в переходе московского метро, можно было в два раза дороже - за 20 000 рублей. Те же, кто считали себя умнее, передали свои приватизационные чеки моментально расплодившимся ЧИФам. Однако ЧИФы стремительно испарились сразу после официального завершения ваучерной приватизации - в середине 1994 года, и люди, доверившие ваучеры им, в конечном итоге тоже не получили ничего.Тем не менее, среди россиян все-таки нашлись такие, кто смог обменять ваучеры непосредственно на акции наиболее перспективных российских предприятий. Впрочем, для этого надо было дождаться 1994 года (к началу которого номинал, обозначенный на ваучере, соответствовал $8). Все чековые аукционы, на которых можно было получить акции заводов и фабрик, состоялись в первой половине того года. Проще всего получить акции флагманов отечественной индустрии было их работникам - на закрытых чековых аукционах. Но возможность приобрести за ваучеры самые лакомые куски российской промышленности в виде акций РАО ЕЭС, "Сургутнефтегаза", "Норильского никеля" и проч. имели и сторонние лица - для этого надо было принять участие во Всероссийском специализированном чековом аукционе.Те из россиян, кто обменял свой ваучер на акции подобных компаний, не прогадали. Так, пакет акций РАО ЕЭС, полученный в 1994 году за один приватизационный чек, сейчас можно продать за $600-800, "Норильского никеля" - примерно за $650, "Сургутнефтегаза" - за $100. В общем, неплохие (хотя и не особо большие) деньги за бумажку, которую многие уже и не помнят, куда дели. Больше остальных сегодня могут получить те, кто в свое время обменял приватизационные чеки на акции "Газпрома" (преимущественно это сотрудники газового концерна). Правда, опять же не все. В каждом регионе был свой коэффициент конвертации ваучеров в ценные бумаги "Газпрома". К примеру, москвичам за ваучер давали всего по 50 акций "Газпрома", а жителям Республики Марий Эл - 5900. Таким образом, пакет акций "Газпрома", полученный за ваучер в Москве, сейчас стоит всего $500, а обмененный в Марий Эл - целых $60 000!Заработать на ваучерах, впрочем, смогли немногие. Большинству граждан России были предоставлены очень ограниченные возможности, чтобы получить хотя бы малую часть бывшей социалистической собственности. К тому же они тогда не имели никакого представления о фондовом рынке, да и самого фондового рынка в России еще не было. Поэтому нельзя сказать что тот, кто продал свой ваучер, сильно прогадал - он ведь получил хоть какой-то доход.
The Washington Post
Пять мифов о нашей "загибающейся" экономикеNo commentУже не первый месяц практически все газеты страны потчуют своих читателей некрологами экономике страны. Журналисты и эксперты предупреждают о том, что многолетнее глобальное доминирование Америки подошло к концу. Причиной тому - такие развивающиеся рынки, как китайский и индийский, а также наши собственные бесхозяйственность и неумеренность вкупе с близоруким подходом к будущему. Давно уже пора сопоставить эти панические заявления с реальностью. Перед Соединенными Штатами и новой администрацией Обамы стоят огромные вызовы, но страна вовсе не находится на последнем издыхании. Вот главные мифы, которые необходимо разрушить.1. Соединенные Штаты потеряли свое конкурентное преимущество.Ничего подобного. Почти по любым критериям Соединенные Штаты продолжают обгонять все страны мира (в том числе растущие гиганты Китай и Индию) в таких областях, как инновации, технологии, высшее образование, квалификация работников, мобильность рабочей силы и так далее. Минувшей осенью Всемирный экономический форум со штаб-квартирой в Швейцарии издал свой новейший доклад по глобальной конкурентоспособности, и Соединенные Штаты вновь возглавили его список.2. Соединенные Штаты давно уступили Китаю пальму первенства в плане объема производства.Пока еще нет. Да, осенью объем производства в США резко сократился, и действительно отечественная автомобильная промышленность - олицетворение стареющей производственной инфраструктуры Америки - никогда не вернется к объемам десятилетней давности. Но, несмотря на все эти мрачные новости, США продолжают лидировать по объему производства - в особенности в таких важнейших секторах, как фармацевтика и авиакосмическая промышленность, где, по данным Всемирного банка, на их долю приходится почти 25% мирового объема. Китай производит около двух третей этого объема, и в последние несколько месяцев мировой экономический спад сильно ударил по его производственному сектору. Безусловно, Китай и Индия сокращают разрыв, но если американская промышленность, администрация Обамы и конгресс проявят творческий подход, видение и решимость, то мы сможем сохранить позиции.3. Скоро китайская экономика затмит американскую.Не в ближайшем будущем. По оценкам Всемирного банка, в прошлом году глобальный ВВП составил более 56 триллионов долларов. На долю США пришлось почти 14 триллионов (или 25%) этой суммы. На долю всей китайской экономики - чуть более 3 триллионов.Конечно, Китай и другие страны, такие, как Индия и Бразилия, растут гораздо быстрее, чем Соединенные Штаты, но, как бы то ни было, мы все равно богаче. Будем реалистичны. Потрясения на финансовых рынках снизят ВВП США в 2008 и 2009 гг., но сократится и китайская экономика.Не рассчитывайте и на то, что вскоре нас обгонят остальные подающие надежды экономики. Несмотря на большие темпы роста, экономика Бразилии примерно равна по объему экономикам Флориды и Иллинойса вместе взятым. Экономика России, расположенной в 11 часовых поясах и обладающей богатыми природными ресурсами, в прошлом году была сравнима с техасской. Даже объем ВВП Индии, которая уже почти десять лет ярко светит на экономическом небосклоне, по-прежнему более чем в два раза ниже, чем у Калифорнии.4. Соединенные Штаты больше не являются экономическим мотором мировой торговли.Неверно. Уже тридцать лет у нас огромный торговый дефицит, составляющий триллионы долларов и продолжающий расти, но тем не менее американские потребители в значительной мере способствовали росту экономик большинства стран мира.Разумеется, если речь идет об импорте, то США покупают за рубежом гораздо больше товаров, чем Китай или Германия. Но в плане экспорта эти три страны находятся в одной весовой категории - у каждой из них его объем составляет более 1 триллиона долларов. Ни сегодня, ни в ближайшем будущем не появится страны, которая могла бы обогнать США по своей покупательной способности.5. Соединенные Штаты больше не являются привлекательным рынком для инвестиций.Сомнительно. Здесь инвестиции прозрачны, хорошо защищены и традиционно прибыльны. Поэтому, даже несмотря на сумятицу на Уолл-стрит, Соединенные Штаты остаются отличным местом для инвестиций. Конечно, именно здесь было положено начало нынешнему кризису ликвидности, но за последние несколько недель американский доллар резко вырос в цене, а иностранные инвесторы бросились к американским инвестициям и финансовым инструментам как (относительно) к безопасной гавани в мире глобальной неопределенности. Неудивительно, что, по данным Всемирного банка и Международного валютного фонда, в прошлом году Соединенные Штаты привлекли более 2 триллионов прямых иностранных инвестиций (в Великобританию, Гонконг и Францию, следующими за США, поступило примерно по триллиону).Каков же сухой остаток? Как недавно заметил Уоррен Баффет, американская экономика, ранее дававшая небольшую течь, выбросила мощный фонтан. Но, принимая во внимание нашу историю и уникальную способность к адаптации, мы вовсе не в безнадежном состоянии. Мир изменился, и США должны более проворно реагировать на жесткие реалии глобальной взаимозависимости. Но, как напоминает нам "мудрец из Омахи", сейчас самое время инвестировать в долгосрочное будущее Америки - не из слепого патриотизма, а потому, что этого требует трезвый экономический расчет.
The Washington Post
The Washington Post
2008/12/17
Экономический цикл и труд
Экономический цикл выглядит так: сначала рост подстегиваемый новыми рынками продуктами, способами призводства, затем бум стимулируемый Центробанками через эмиссию, как бы в продолжении темы неокейнсианства. Вторая стадия роста поддерживается государством и Центробанками. Банками. В этот период дорожают ресурсы, аренда, недвижимость. Частичное резервирование и неограниченная эмиссия приводят к переизбытку суррогатов денежного рынка, что поддерживает низкую стоимость заёмного капитала. А это в свою очередь поддерживает неэфффективные комбинации труда и средств производства.
А здесь всплывает теория труда.
Труд это .в моём понимании, преобразование или затраты энергии на преобразование.
Труд имеет цену, то есть денежное выражение. Деньги и есть выражение труда, то есть энергии. А как известно, в мире действует теория сохранения энергии.
Рассмотрим тот же товар- это или предмет ,который сам по себе есть скопление молекул собранных по воле конструктора –производителя-творца или же некая идея, которая так же есть энергия .например, песенка –электромагнитные волны и т.д. и пр. Однако ,в момент кризиса масса денег уменьшается. Точнее уменьшаются агрегаты в части долгосрочных сбережений .
Значит в стадии « экономического бума» труд ,который ведёт к неэффективному затрату энергии или её «пустой» траты ,не приводящей к преобразованию состояния энергии получает неадекватное поощрение. Иными словами поощряется работа со знаком минус.
Крах наступает тогда ,когда частичное резервирование помноженное на эмиссионную составляющую, плюс денежные суррогаты, приводит к неисполнению обязательств системообразующими банками.
Наступает спад, который ведет к удешевлению труда, средств производства, рентной составляющей и удорожанию капитала ,что приводит к конкуренции идей и проектов. В конечном варианте слой предпринимателей случайно-стихийным образом выбирают оптимальный путь преобразования энергии.
Поскольку новые комбинации в более «жестком мире» проходят более жесткий отбор получается более эффективная система, прямо по закону Дарвина. А это ускоряет прогресс в целом и ведет экономику росту. Но тут опять вмешивается государство со своим неуёмным желанием «порулить» и выпускает эмиссию с целью поддержания темпов роста. При этом не учитываются темпы роста цен на акции, недвижимость и сырье, а за управляющие вводные принимаются товары народного потребления. Если такая корзина выросла на 0,5% за месяц ,а цен а акции по индексу выросли на 20% ,а недвижимость на 10% , то очевидно наличие в экономике притока денег и тут то вроде бы и надо «рулить» , но этого не происходит, и снова происходит «Крах». Крах ,повторюсь, вызывается частичным резервированием средств в банках, а не полным как было на заре капитализма, и «неверно неконтролируемой (лишь по товарам народного потребления)» эмиссией. Рано или поздно политика Центробанка приводит к невозможности исполнения своих обязательств перед кредиторами, из-за неэффективности поощряемой системы, которая может просто иметь отрицательное приращение труда по факту (поддержка убыточных шахт, заводов-то есть поддержка неверных ,устаревших приемов и методов ведения труда).
А здесь всплывает теория труда.
Труд это .в моём понимании, преобразование или затраты энергии на преобразование.
Труд имеет цену, то есть денежное выражение. Деньги и есть выражение труда, то есть энергии. А как известно, в мире действует теория сохранения энергии.
Рассмотрим тот же товар- это или предмет ,который сам по себе есть скопление молекул собранных по воле конструктора –производителя-творца или же некая идея, которая так же есть энергия .например, песенка –электромагнитные волны и т.д. и пр. Однако ,в момент кризиса масса денег уменьшается. Точнее уменьшаются агрегаты в части долгосрочных сбережений .
Значит в стадии « экономического бума» труд ,который ведёт к неэффективному затрату энергии или её «пустой» траты ,не приводящей к преобразованию состояния энергии получает неадекватное поощрение. Иными словами поощряется работа со знаком минус.
Крах наступает тогда ,когда частичное резервирование помноженное на эмиссионную составляющую, плюс денежные суррогаты, приводит к неисполнению обязательств системообразующими банками.
Наступает спад, который ведет к удешевлению труда, средств производства, рентной составляющей и удорожанию капитала ,что приводит к конкуренции идей и проектов. В конечном варианте слой предпринимателей случайно-стихийным образом выбирают оптимальный путь преобразования энергии.
Поскольку новые комбинации в более «жестком мире» проходят более жесткий отбор получается более эффективная система, прямо по закону Дарвина. А это ускоряет прогресс в целом и ведет экономику росту. Но тут опять вмешивается государство со своим неуёмным желанием «порулить» и выпускает эмиссию с целью поддержания темпов роста. При этом не учитываются темпы роста цен на акции, недвижимость и сырье, а за управляющие вводные принимаются товары народного потребления. Если такая корзина выросла на 0,5% за месяц ,а цен а акции по индексу выросли на 20% ,а недвижимость на 10% , то очевидно наличие в экономике притока денег и тут то вроде бы и надо «рулить» , но этого не происходит, и снова происходит «Крах». Крах ,повторюсь, вызывается частичным резервированием средств в банках, а не полным как было на заре капитализма, и «неверно неконтролируемой (лишь по товарам народного потребления)» эмиссией. Рано или поздно политика Центробанка приводит к невозможности исполнения своих обязательств перед кредиторами, из-за неэффективности поощряемой системы, которая может просто иметь отрицательное приращение труда по факту (поддержка убыточных шахт, заводов-то есть поддержка неверных ,устаревших приемов и методов ведения труда).
Философия трейдера
Люди созданы по образу и подобию БОГА.
А отчасти мы тоже БОГ.
Мы-творцы.
Мы обладаем творческим началом.
Творить это значит преобразовывать.
Преобразовывая мы противостоим энтропии.
Вполне возможно, разум свойство материи, служащее для её самоподдержания.
Что есть добро?
Добро и зло мы отличаем по поступкам.
Добрые поступки способствуют преумножению знания об преобразовании.
Что есть Зло?
Зло то ,что способствует уничтожению знаний о преобразовании.
Преобразовывая мы тратим энергию. Значит труд есть затраченная энергия. Так как во Вселенной есть закон сохранения энергии , то в замкнутой системе если где-то убавилось, значит где-то прибавилось :)
Труд который требует поддержки за счёт других источников несёт «отрицательные значения» для всей системы в целом. Это не слагаемое- это вычитаемое. Когда общество поощряет и приращает труд с отрицательным префиксом через свои финансовые институты –оно терпит крах.
А отчасти мы тоже БОГ.
Мы-творцы.
Мы обладаем творческим началом.
Творить это значит преобразовывать.
Преобразовывая мы противостоим энтропии.
Вполне возможно, разум свойство материи, служащее для её самоподдержания.
Что есть добро?
Добро и зло мы отличаем по поступкам.
Добрые поступки способствуют преумножению знания об преобразовании.
Что есть Зло?
Зло то ,что способствует уничтожению знаний о преобразовании.
Преобразовывая мы тратим энергию. Значит труд есть затраченная энергия. Так как во Вселенной есть закон сохранения энергии , то в замкнутой системе если где-то убавилось, значит где-то прибавилось :)
Труд который требует поддержки за счёт других источников несёт «отрицательные значения» для всей системы в целом. Это не слагаемое- это вычитаемое. Когда общество поощряет и приращает труд с отрицательным префиксом через свои финансовые институты –оно терпит крах.
2008/12/16
Про свопы
Кредитный деньги были и до кризиса. Они вписывались в общую систему регулировались, а потому не приводили к ее дестабилизации. Дело не в них.Если раньше. А занял у В денег. В застраховало сделку дорого у С. С не может вкладывать деньги куда попало это сраховая компания, только в надежное а значит малорентабельное. В выпал как кредитор, до тех пор пока А не вернет ему деньги. Деньги С вырученные С малоактивны в экономике. Оборачиваемость кредитных денег низка.То с вводом свопов А занял у В денег, В не страхует а продает своп компании С. Вырученнные с продажи деньги за вычетом платежей по свопу В может кредитовать другую компанию Д. Формировать своп компании Д и продавать С. и т.д. с затуханием. С покупатель свопа, не полут ни чего если А прогорит, но получает выплаты по свопу, коии может тратить как ему вздумается. Оборачиваемость кредитных денег увеличивается.Пока идет увеличение оборачиваемости кредитных денег, получается и их переизбыток, который подталкивает экономику к развитию, и надуваются пузыри. Если ранее в экономике был 1руб кредитных денег, то со вводом свопов стало за три года скажем 1,3руб. Кризис должен привести к обратному. 1руб. с 0,3 руб чтото ушло в пузыри к примеру 0,1руб, 0,2руб в производство. Денег меньше не стало но на 0,3руб. надо что-то сворачивать
Чьё-то мнение...
Суть финансовой системы как таковой – формирование виртуальных (фиктивных) ценностей, обращение которых приводит ускорению перемещения реальных ценностей (то есть ценностей конечного спроса, часть из которых также виртуализуется) и выполняет также капиталотворческую функцию (то есть обслуживает отношения собственности и организации производства). Развитие финансовой системы заключается в процессе создания всё более новых кругов обращения за счёт введения дополнительных производных ценностей фиктивного капитала. Например, введение бумажных денег в дополнение к золотым, увеличило возможность обращения денежной массы с 6% до 18% ВВП, введение кредитных денег – до 30%, введение собственно фиктивного капитала Джоном Ло (акционерный и облигационный капитал) – до 50%, советская банковская система имела эффективность обращения до 70% ВВП, бреттон-вудско-ямайская система имела эффективность 90%, система Гринспена, основанная на деривативах второго порядка – могла эффективно обращать денежную массу до 160% ВВП (точнее, обслуживаемого оборота, так как доллар играл роль валюты международных расчётов).В отличие от самого Гринспена, политики были склонны считать мощность его системы бесконечной, и стали её нагружать также, как в 18 веке систему Джона Ло. Кончилось это таким же образом: когда Гринспен начал противодействовать неконтролируемой эмиссии, его выставили и запустили печатный станок на полную мощность. Цены с 2002 по 2008 год на основные инвестиционные товары выросли в несколько раз (нефть – в 9 раз, недвижимость – в 6 раз, золото – в 3 раза, нефакторные услуги – в 3-4 раза). Это означало инфляцию доллара в 4 раза. В 2007 году она перекинулась на рынок продовольствия, и в 2008 году должна была перекинуться на потребительский рынок. Но ФРС с испугу немного притормозила накачку экономики деньгами, чем вызвала дефляционную волну на этих рынках, которая сейчас грозит превратиться в неконтролируемую дефляционную воронку типа той, которой ФРС учинила Великую Депрессию в 1929 году.Дефляционная воронка прежде всего ударила по верхним производным системы Гринспена – рынку деривативов, ипотек (которые в США тоже замкнуты деривативами второго порядка), страховок (которые в системе Гринспена сами организованы как дериватив). В результате эффективность системы стала снижаться, система стала редуцироваться к догринспеновскому состоянию, что означает снижение её эффективности со 160% до 90% ВВП в обращении денег. Парадоксальным образом дефляционный процесс в экономике сопровождается в результате инфляцией на конечных рынках, которая "съедает" высвободившуюся в процессе этой деградации денежную массу. Я наблюдал такой процесс во время гайдаровских "реформ", сутью которой было разрешение советской денежной системы, в результате которой эффективность системы денежного обращения упала с 70% ВВП до 16% ВВП, а избыточная денежная масса породила в результате гиперинфляцию (цены выросли в 1992 в 27 раз, в 1993- в 10 раз, в 1994 – в 3 раза и так далее). При этом в сфере безналичного обращения дефляционная воронка вовсю косила производство (Россия потеряла 70% промышленности).Так как одновременно идёт дефляция в одних сферах и инфляция в других, они пересекаются, мозгам обученных в свободнорыночных взуах экономистов-монетаристов происходящего не понять. Одни всё сводят к дефляционному процессу, другие – к инфляционному, и обе группы несут в результате фигню. Собственно, как всегда, кризис в головах.Выходом из кризиса может быть только синтез более эффективной денежной системы, то есть дальнейшее развитие системы Гринспена, на которое сам Гринспен и его престарелые эксперты-разработчики оказались уже неспособны, что и стало концом их карьеры и началом кризиса, возникшего в результате замены их властями на полных идиотов. В основе этого развития будет лежать формирование нового круга виртуальных ценностей, который по мощности сможет обеспечить обращение дополнительной денежной массы никак не меньше, чем позволил возникший в конце 80-х круг деривативов. Сделать это можно как сейчас (тогда кризиса собственно и не будет), либо когда вымрут все идиоты, имеющие допотопное представление о денежной системе. Тогда можно говорить о нисходящей фазе кондратьевского цикла, так как кондратьевский цикл описывает как раз процессы торможения прогресса в результате господства в определённом поколении неадекватных представлений о жизни: пока это покление не вымрет, имеет место так называемая нисходящая волна кондратьевского цикла.
Инфляция
Инфляция очень полезна. Она выполняет двоякую функцию. С одной стороны - обесценивает «заработанные» деньги (впрочем, со всеми остальными. Но их можно добавить еще, путем кредита и/или роста госдолга). То есть отчасти выравнивает финансовый перекос пирамиды. А с другой - «пугает» держателей «заработанных» денег их обесцениванием и заставляет «куда-нибудь» вкладывать, чтобы заработать еще.Но у медали несколько негативных обратных сторон:Это собственно сама инфляция. Деньги обесцениваются, все дорожает. Это состояние ужасно неустойчиво. Тем более неустойчиво, чем больше масса висящих над экономикой «заработанных» денег. Стоит только чуть-чуть переборщить с инфляцией (кредитной эмиссией), и вся эта денежная масса хлынет на рынки. Держатели «заработанных» денег бросятся покупать «хоть чего-нибудь», пока они не обесценились полностью. Чем больше они купят, тем больше вырастут цены. Инфляция станет просто неуправляемой. В то же время все цены взлетят до небес. Непрогнозируемость рынка остановит любую экономическую и что страшнее, - производственную активность. Другой полюс неустойчивости еще хуже. Если немного «недодать» кредитов, то - страшнее дефляции для современной экономики зверя нет. Если в какой-то момент инфляция приостановится, то исчезает смысл вкладывать деньги в экономику. Вложение денег - это ведь риск. Заработать можно мало. Или вовсе ничего. А потерять можно все. В то же время при дефляции деньги дорожают сами по себе, без всякого риска. Совершенно логично желание инвестора вывести свои деньги из всяких рискованных и, что куда важнее, - дешевеющих(!) в моменты дефляции активов и придержать до лучших времен. Тем более если они и так «дорожают сами». Но поскольку инвестор вынул деньги из экономики, - их там стало меньше. Если их стало меньше, то цена денег возросла в связи с еще большей их нехваткой. Это побуждает другого «инвестора» повторить действия первого. Процесс развивается лавинообразно, но в противоположном направлении. Вкладчики бегут вынимать деньги из банков, так как активы, заложенные в банках (например, заводы или их акции), в отсутствии денег валятся просто на глазах. (Описание механизма мультипликации и свертки рынка акций здесь). Никто не купит продукцию заводов. Они потенциальные банкроты. Никто не покупает акции, - нет денег, да и незачем. Значит, они не растут в цене. Кому тогда они нужны? Значит, банкротом будет и банк, который имеет подобные залоговые активы. Все бегут вынимать деньги. А реальных денег почти – НЕТ. Почему нет, см. ниже, - банковский «мультипликатор». В Банках одни долги и обязательства, а не деньги. И вы получаете очередной "черный вторник" великой депрессии. Механизм другой, - но эффект тот же, - падение производственной активности. Из перечисленного видно, что достоинство у «инфляции» только одно. Она обостряет желание «инвесторов» избавиться от своих денег и таким образом заставляет их «инвестировать». Но недостатков куда больше. В таких условиях, - саморегулируемость рынков и стабильности денежной единицы в отсутствие ее привязки к какому-либо базовому малоизменяемому товару (золото, серебро) - миф. Эта стабильность есть результат постоянного балансирования Центробанка между свалом экономики в инфляционную или дефляционную спираль. (Представьте себе акробата пытающегося балансированием ставки рефинансирования удержать вертикально длинный шест, по которому постоянно ползет вверх все большая и большая масса "заработанных" денег. Все равно когда-нибудь масса денег на "верхушке шеста" будет настолько велика, что он его не удержит.)Именно поэтому излюбленной темой Центробанковских интервью является "таргетирование" инфляции (от англ. target - цель). То есть не отказ от инфляции как таковой, а стремление привести ее к неким, изначально запланированным показателям. (обычно 2-5%) Но механизмов влияния у Центробанка на стабильность денежной системы не так уж и много. Это: 1) ставка рефинансирования (но получить деньги по этой ставке могут не все, а только несколько, особо крупных, доверенных коммерческих банков в стране. А у них в свою очередь могут быть свои собственные представления о величинах и показателях инфляции и ставках дальнейшего кредитования экономики. К тому же при высокой ставке, банки могут привлекать деньги и в других местах. Например из "заработанных" денег частных инвесторов.). Или просто банальный отказ рефинансирования банковской системы. 2) Требования к резервам коммерческих банков (в случае если Центробанк требует увеличения резервов даже на единицы процентов, денежная масса обслуживающая реальную экономику в стране благодаря обратному действию "банковского мультипликатора" может уменьшаться значительно.)3) Валютные интервенции (для чего он обязан накапливать "золотовалютные резервы". Что есть вынужденная мера, в случае если "ты" - не Центробанк под названием Федеральная Резервная Система, занимаешь подчиненное положение и имеешь открытую для внешних капиталов финансовую систему. (ФРС золотовалютные резервы не нужны. Она сама является их источником для других Центробанков.)По мере роста скопившейся над экономикой "заработанной" денежной массы, такая акробатическая, дефляционно-инфляционная эквилибристика Центробанка становится все менее эффективной. Его воздействие слабеет. Залеты в инфляцию или дефляцию становятся все глубже и все менее прогнозируемыми. В то же время скорость роста "денежного облака" в руках у неуправляемого "частного инвестора" над экономикой только растетhttp://knukim-edu.kiev.ua/
Про СCCP
В СССР существовало три, вполне независимых между собой контура денежного обращения. "Наличные деньги" обслуживали циркуляцию потребительских товаров. "Безналичный рубль", обеспечивал сборку в единое целое всей промышленности и научного потенциала. (Не мог, к примеру научный институт, получив безналичные деньги на развитие своей материальной базы попросту их обналичить и разворовать. Он мог только оплатить ими поставку оборудования и материалов. Все это проходило по документации и принималось на баланс. Контур безналичного обращения многократно превосходил наличный по размерам денежной массы. Свободного перетока безналичных денег в наличные не существовало. И на этом была построена финансовая система государства. (Третий контур, "рубль для международных расчетов" нас пока не интересует.) В 1987 —1990 годах появились первые законы, предваряющие будущую реформу «Закон о кооперации» (май 1988 г.) "О Государственном Банке СССР", "О банках и банковской деятельности". (Ноябрь 1990 г.) Сразу же, возникли первые кооперативы и банки. (Необратимость перестройки экономики наступила только с появлением коммерческих банков и потерей государственного контроля над процессами в денежно-финансовой сфере. У государства отобрали основной инструмент управления обществом. Потом начали отбирать средства массовой информации, разрушать армию, образование.) Из недр ВЛКСМ появились так называемые ЦНТТМ — центры научно-технического творчества молодежи, - комсомольцам которого (Ходорковский, МЕНАТЕП 1987 г.) государство разрешило осуществлять операции по обналичке. Любое предприятие провернув деньги через ЦНТТМ и отдав им их "процент" (который в начале работы этого бизнеса доходил до 50%. Постепенно упав до 15%) получало живые наличные деньги. Огромная масса денег "безналичного контура" хлынула на потребительский рынок. Обеспечив гиперинфляцию и что куда хуже, полное разрушение финансовой системы государства. Кто еще помнит, пустые полки магазинов и забитые до потолка кладовки с мылом, порошками, ненужными товарами в домах. У людей появилось большое количество наличных денег, но возможности производства не могли нарастить нужные объемы товарной массы в столь короткие сроки. Внутренний рынок исчез, открылись границы и товары СССР потекли на мировые рынки обваливая цены на сырьевые товары на мировых рынках (алюминий, титан). "Чужие" деньги входили в страну вымывая товарную (в основном сырьевую) массу, порождая избыток денег и недостаток товаров. То есть инфляцию. Зато в других странах начался подъем. Дешевое сырье подхлестывало производство. А избыток денежной массы уходил в СССР, что порождало падение цен и рост уровня жизни в этих странах. (Таким образом "инфляцию сбрасывали в СССР") Не нужно быть гением, чтобы понять к чему все это привело.В СССР базисом финансовой системы являлись десятки тысяч наименований товаров. На них также были установлены твердые, хотя и плавающие цены. Огромные ресурсы были вложены в предприятия. Сами предприятия косвенно являлись базой денег, поскольку были построены на эмиссионные деньги и обеспечивали их. http://knukim-edu.kiev.ua/
Вырвалось...наболевшее...
Очень интересное время живем!Именно живем!На моих глазах нефть Light Sweet пробила уровень в $61 вниз.Еще совсем не давно, я слышал, что нефть будет только дорожать и дорожать!И будет $130 ,а потом $190.Ведь еще бы столько лет аж с 1998 года нефть растет Она может только расти!Это же её свойство обратное свойсвто того, что она кончается.Где же эти миллионы китайцев и бедных индусов, которые наконец-то пересели с велосипедов на автомобили.Где же эти гигантские 1-2% процента прироста потребления нефти за год?Где я вас спрашиваю?Где эти самоуверенные инвесторы в Лукойлы и прочие Газпрома заумно самодовольно раскинув руки, вольяжно рассказывающих о проинтвестированных 15 миллионов «чужих» денег в нефтяные акции. «Зачем смотреть интрадей-я давно бы получил сердечный приступ.»-Ха.Покажите мне его!А как милы были эти умные аналитик с учеными степенями и экономическими дипломами, когда серьезным голосом рассуждали о нефти, сколько там серы и куда она течет? И вообще как там все?Да ,как интересно, говорите пройдена точка невозврата и теперь нефть только в дефиците. Канадские пески –вот ватерлиния себестоимости. Ниже не будет. Нет-говорили мне инвесторы.Ну и где она точка невозврата?Поднимите мои посты за 2007 год. Везде последовательно, я обосновывал, что нефть , её цена складывается из политических рисков и спекуляций ,а не спроса и предложения.Что она может не только расти ,но и падать и это показывает история нефти рассмотренная мною с 1884 года по наши дни. Нефть десятилетиями может быть в боковике при росте потребления, то взмывать вверх при угрозе безопасности поставок и катаклизмов в экономике.Стоит так же вспомнить умников вещавших в 2007 году про золото. Они –де обрадовались, что золото ,в кои то веки, за последние 20 лет установило свой максимум.А Вам не приходило в голову ,что это доллар дешев к основным потребительским ценностям?Теперь все твердят –кризис.В топку аналитиков!Есть две эпохи. Эпоха дешевых денег и эпоха дорогих денег. Да сейчас мы идем в мир дорогих денег. Но это не значит, что на бирже нельзя заработать на том же переделе собственности в предприятиях банкротах. Это новый мир. Но не конец, как многие представляют. История знала и крах «Компании Южных морей», тюльпановую лихорадку, кризис 1980 – годов. Мировая экономика перемолола жертв кризиса и стала только стремительней.Я почти готов действовать. Но пока стоит подождать, когда «киты»-начнут выбрасываться на берег и тогда мы будем лакомиться их мясом не выходя в море.
Труд человека
Только энергия тут не возникает, а всего лишь консервируется и перекачивается, в виде энергоносителей. И пока в среде есть энергопотоки и энергозапасы - жизнь вместе со своим КПД возможна. В том числе и экономическая деятельностьТруд - это управление с помощью усилителей мощности (станками, лашадьми, фабриками, обществами, государствами) потоками энергии, вещества и информации.Стоимость - это количество энергии, захваченное (затраченное) из внешнего пространства усилителем мощности при производстве результата труда. Количество энергии, заложенное в товаре от Природы, должно учитываться в стоимости товара, например, при торговле энергоносителями или продуктами питания.Надо заметить, что слово стоимость имеет два различных значения: иногда оно обозначает полезность какого-нибудь предмета, а иногда возможность приобретения других предметов, которую дает обладание данным предметом. Первую можно назвать потребительной стоимостью, вторую — меновой стоимостью. Предметы, обладающие весьма большой потребительной стоимостью, часто имеют совсем небольшую меновую стоимость или даже совсем ее не имеют; напротив, предметы, имеющие очень большую меновую стоимость, часто имеют совсем небольшую потребительную или совсем ее не имеют. Нет ничего полезнее воды, но на нее почти ничего нельзя купить, почти ничего нельзя получить в обмен на нее. Напротив, алмаз почти не имеет никакой потребительной стоимости, но часто в обмен на него можно получить очень большое количество других товаров"?????Цена - это "случайная" стоимость, выраженная в денежных единица в момент купли-продажи товара. По закону больших чисел сумма цен всех товаров на рынке равна сумме стоимостей этих товаров.Изменение состояния стоит времени и рабочей силы, но не для того, чтобы создать стоимость, а для того, чтобы совершить превращение стоимости из одной формы в другую. При этом дело нисколько не меняется от взаимных стараний присвоить себе избыточное количество стоимостиТруд этот, злонамеренно преувеличиваемый обеими сторонами, точно так же не создаёт стоимости, как труд, затраченный на ведение судебного процесса, не увеличивает стоимости объекта тяжбы.
Философия
"Но метаморфозы Т овар— Д еньги и Деньги — Товар суть торговые сделки, которые совершаются между покупателем и продавцом; им требуется время, чтобы договориться о сделке, тем более, что здесь происходит борьба, в которой каждая сторона стремится нанести ущерб другой; друг против друга стоят дельцы, а «when Greek meets Greek then comes the tug of war» *("если грек встречается с греком, то происходит боевая схватка"). Изменение состояния стоит времени и рабочей силы, но не для того, чтобы создать стоимость, а для того, чтобы совершить превращение стоимости из одной формы в другую. При этом дело нисколько не меняется от взаимных стараний присвоить себе избыточное количество стоимости. Труд этот, злонамеренно преувеличиваемый обеими сторонами, точно так же не создаёт стоимости, как труд, затраченный на ведение судебного процесса, не увеличивает стоимости объекта тяжбы. Роль этого труда, являющегося необходимым моментом капиталистического процесса производства во всей его совокупности, т. е. когда капиталистический процесс производства включает в себя также и обращение или когда этот процесс включён в обращение, — роль этого труда такая же, как, например, роль труда, затрачиваемого при сжигании какого-нибудь вещества, которое употребляется для производства тепла. Этот труд по сжиганию не производит тепла, хотя он и является необходимым моментом для процесса горения." Капитал, книга вторая, с. 147,148 М., ИПЛ, 1978;"Размеры, которые принимает товарооборот в руках капиталистов, конечно, не могут превратить этого труда, не создающего стоимости, лишь опосредствующего перемену формы стоимости, в труд, создающий стоимость. Чудо такого пресуществления труда не может совершиться и вследствие перепоручения его кому-либо, т. е. вследствие того, что промышленные капиталисты, вместо того чтобы самим совершать этот «труд по сжиганию», превращают его в исключительное занятие оплачиваемых ими третьих лиц." там же;"Наряду с затратой времени на осуществление купли и продажи, рабочее время расходуется также и на ведение бухгалтерского учёта, которое, кроме того, требует затрат и овеществлённого труда (перья, чернила, бумага, письменный стол и т.д.), т.е. требует издержек на контору. Следовательно, при выполнении этой функции расходуется, с одной стороны, рабочая сила, с другой стороны — средства труда. Дело здесь обстоит совершенно так же, как со временем, затрачиваемым на куплю и продажу." с. 151,152;"Здесь нет необходимости входить во все детали издержек обращения, каковы, например, упаковка, сортировка и т. д. Общий закон заключается в том, что все издержки обращения, вытекающие лишь из превращения формы товара, не прибавляют к нему никакой стоимости. Это — просто издержки по реализации стоимости, или издержки, необходимые для того, чтобы перевести её из одной формы в другую." с.168;"Капиталистический способ производства уменьшает транспортные издержки для единичного товара как посредством развития средств транспорта и связи, так и посредством концентрации (увеличения масштаба) транспорта. Он увеличивает ту часть общественного труда, живого и овеществлённого, которая расходуется на транспортировку товаров, — увеличивает потому, что, во-первых, превращает огромное большинство всех продуктов в товары и, во-вторых, заменяет местные рынки отдалёнными рынками." с. 171.http://www.sciteclibrary.ru/cgi-bin/yabb2/YaBB.pl?num=1112428121/45
Русская биржа
М-да.Я всегда очень тяжело переживал праздники. Так как в эти дни торги проходят очень вяло. Вот, теперь вопрос: «Если все западные игроки как-бы ушли то, как будут проходить торги сейчас?»По сути, количество игроков сократилось: ушли западные и некоторые крупные русские игроки.Осталось несколько банков, которые в той или иной степени представляют государство. Несколько тысяч мелких авантюристов с разного рода сбережениями играющими на повышение. Есть еще сотни тысяч инвесторов вошедших в рынок по ценам значительно выше текущих. Жертвы IPO. Вот и вся биржа. Биржи нет. По сути. Нет той ликвидности, которая позволяла прежде активно торговать и брать на торгах внутри дня 2%. Цена на бирже устанавливается в виде встречного аукциона. А участников аукционов сейчас мало. Поэтому она и падает по 26% в день, а потом отскакивает на 10%. Все это не здорово.Где то 8 октября я купил Газпром по 133 рубля на 25% депо, очень красиво обосновал выход на 180 рублей. Так вот, теперь это стало возможным. Я уже в плюсе. Ха-ха. Надеюсь выйти не дожидаясь похода наверх. Хотя коррекция до конца года будет логичной. Моя цель на конец года по РТС 1100.Еще прикол РБК. Есть такой телеканал, заигралась на бирже и проиграла деньги. Ищут срочно покупателей канала. То есть компания слушала выступающих аналитиков :). Не слушайте РБК.Выступления аналитиков носят рекламный характер. Это не их точка зрения, это их желание продать Вам товар. Никто не сказал Вам , в свое время , что рынок уйдет на 500 пунктов по РТС. Им надо чтобы люди шли на биржу несли деньги. Им надо продать свои ПИФы, которые имеют рентабельность ,в ряде компаний, только если их размер выше 50 млн рублей. Конечно, они приходят и говорят: « давайте –Вот идея!»Это не анализ. Увы. Это голимый ритейл.
Притча
Как рассказать человеку несведущему о некоторых особенностях современного российского фондового рынка? На блоге американского издания Tuscon Citizen приводится рассказ сотрудника одной из московских нефтяных компаний. Он решил прибегнуть к анекдоту.Итак, американский бизнесмен приезжает в далекую тропическую деревушку и говорит ее жителям: "Я буду покупать у вас обезьян. Плачу по $10 за каждую". По деревне бегают сотни мартышек, почти все жители принимаются их ловить и продавать американцу. Через несколько дней у каждого охотника в кармане пачка долларов. Все участвуют в прибыльном бизнесе ловли-продажи обезьян и чувствуют себя великолепно.Тут американец неожиданно говорит: "Мне нужно значительно больше ваших мартышек. Давайте активизируемся! Я вам буду платить по $20 за каждую". Тут уже абсолютно все деревенские бросаются на уцелевших обезьян с удвоенными силами. Наконец, мартышки пойманы. Бизнесмен из Америки выплачивает обещанное вознаграждение.И вот он снова собирает жителей: "Дорогие друзья! Мои потребности в ваших обезьянах выросли до высшей степени. Я готов платить по $50 за каждую. Знаю, что животных в деревне осталось мало, и на поимку новых понадобится время. Поэтому я на некоторое время уеду и оставлю вместо себя менеджера. Ловите мартышек, господа!"Бизнесмен уезжает, а хитрый менеджер через пару дней говорит озадаченных жителям: "Давайте обдурим этого чудака. Я продам вам всех пойманных вами же мартышек по $35 за штуку, а когда русский вернется, вы ему снова их загоните уже по $50". Жители деревне радостно бегут к знакомым и родственникам, одалживают деньги и скупают всех пойманных обезьян.Вот только на следующий день менеджер бесследно исчезает. А сельские бизнесмены остаются с пустыми кошельками и огромными долгами. А по их деревне носятся весьма дорогостоящие мартышки.
2008/12/14
Кризис
Кризис это одна из форм жизни.
Как осень, зима, лето и весна.
Так что же такое кризис?
А они разные по своей природе.
Но кроме дифференциации, есть некие общие формы присущие разным проявлениям.
Экономика развивается и изменяется, но финансы остаются.
Финансы это кровь экономики. Когда малокровие плохо –у больного низкое давление, когда «полнокровие» - больного высокое давление.
Одной из частей финансов является денежный рынок. Здесь уже много лет действуют давно установившиеся правил: Товар-Деньги-Товар.
Из наиболее известных биржевых кризисов можно вспомнить «тюльпановую» лихорадку в Голландии, крах «Компании Южных Морей в Англии», Крах Венской биржи в Австрии в 1870-х, Великая Депрессия в США, Нефтяной кризис в 1970-х, кризис Японии в 1987-2002 годы.
Я хотел бы рассмотреть отдельные моменты этих событий, для того чтобы подчеркнуть некоторые соображения на этот счёт.
Как осень, зима, лето и весна.
Так что же такое кризис?
А они разные по своей природе.
Но кроме дифференциации, есть некие общие формы присущие разным проявлениям.
Экономика развивается и изменяется, но финансы остаются.
Финансы это кровь экономики. Когда малокровие плохо –у больного низкое давление, когда «полнокровие» - больного высокое давление.
Одной из частей финансов является денежный рынок. Здесь уже много лет действуют давно установившиеся правил: Товар-Деньги-Товар.
Из наиболее известных биржевых кризисов можно вспомнить «тюльпановую» лихорадку в Голландии, крах «Компании Южных Морей в Англии», Крах Венской биржи в Австрии в 1870-х, Великая Депрессия в США, Нефтяной кризис в 1970-х, кризис Японии в 1987-2002 годы.
Я хотел бы рассмотреть отдельные моменты этих событий, для того чтобы подчеркнуть некоторые соображения на этот счёт.
2008/12/12
Про доллар.
Всех сейчас волнует тема держать в рублях или в валюту.Я рекомендую в валюту.Рубль держится вливаниях Центробанк. Правительство официально признала курс на девальвацию рубля до 29 рублей за доллар, по 1 рублю в месяц-как мне думается.Биржа упала в 5 раз, нефть в 3 раза, а рубль только на 2-3 рубля к доллару!Ерунда какая-то.С рублем всё ясно-его держат Золотовалютные резервы страны, которые каждый день уменьшаются. Рано или поздно гарантии кончаться и рубль окажется один на один с долларом.Обратимся к доллару. С ним тоже все неладно.Обратим внимание на пару евро/доллар. Наконец , доллар перестал укрепляться.Я вижу ,что ФРС что и делает так закачивает деньги. А доллар укрепляется. Парадокс. Закачивать деньги – для ФРС – сейчас самая что ни на есть реальная необходимость – чтобы снизить темпы банкротств.Иначе, если банкротства будут происходить слишком часто, то в этом случае есть реальная опасность образования тромба в системе прохождения платежей, и тогда вся экономика ляжет.При этом ФРС – в принципе – рефинансирует долги наличными деньгами, поскольку лучше других понимает, что мультипликатор разгона налички до широкой денежной массы М3 – ещё долго , и долго не заработает. Как бы не старался Полсон раскачать его через потребительский кредит – есть опасения, что он не заработает из-за ограниченного объема госгарантий.И параллельно ФРС – строит пирамиду ГКО – поскольку нет других идей относительно связывания претензий внешних кредиторов.Таким образом взводиться спусковой крючок гиперинфляциив США, которая рано или поздно перестанет оплачивать госдолг ибо он сейчас уже на третьем месте.Накачка госдолга – это некоторая страховка, что государство пойдет по инфляционному пути. Иначе в условиях дефляции госдолг подвиснет как неподъемный, вследствие чего вырастает вероятность дефолта.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
